"Можно выклянчить все! Деньги, славу, власть, но только не Родину… Особенно такую, как моя Россия"

В ночь с 5 на 6 декабря 1941 года был высажен первый десант в Евпаторию. Ночью к берегу проскочили два катера-охотника. Миновав несколько стоящих на рейде немецких шхун, один из катеров отвернул к так называемой «хлебной» пристани, а головной, не снижая хода, направился к главному пассажирскому причалу. Гитлеровский часовой, притопывая окоченевшими ногами на только что выпавшем снегу, для порядка окликнул: «Кто идет?..», но, услышав в ответ на хорошем немецком языке: «Протри глаза, болван!..» и увидев на палубе катера офицера в лихо надвинутой набок фуражке с высокой тульей и двух почтительно стоящих в стороне от него солдат, со всех ног кинулся принимать брошенный конец. Офицер и солдаты сошли на пирс. Часовой, печатая шаг, подошел узнать, кто прибыл, чтобы, как положено, доложить «по начальству». Но не успел он и слова сказать, как один из разведчиков, одетый в форму немецкого солдата, ловко выбил у него из рук винтовку, второй бесцеремонно зажал ему рот, и с помощью «офицера» незадачливого вояку, словно куль, снесли в кубрик катера, где сидели, ничем не выдавая себя, остальные разведчики.
С катеров высадились несколько десятков моряков-разведчиков. Все переодетые в немецкую форму пошли, не таясь, прямо по набережной, а остальные следовали за ними, укрываясь в тени домов. Первая группа, под командованием Михаила Аникина, в прошлом старшины одной из береговых батарей, должна была совершить налет на аэродром, уничтожить там самолеты, а на обратном пути нанести «визит» городскому голове Непифанову, уже успевшему снискать славу верного и преданного слуги оккупантов, и доставить его в Севастополь. А группе Федора Волончука, в которую входил 21 человек, поручалось разгромить полицейское управление и добыть «языков».
Моряки провели в спящем городе почти четыре часа, не потеряв ни одного человека, не имея даже раненых, при этом уничтожили более десятка гитлеровцев, в том числе помощника начальника евпаторийского гарнизона. Разведчики захватили документы из полицейского и жандармского управлений и подожгли эти здания, освободили из плена более ста человек. Скрылись под утро, прихватив с собой двенадцать "языков". Еще сожгли пассажирскую пристань и стоявшие у нее шхуны - кто мог подумать, что через месяц она будет нужна? После первого десанта немцы хотели уничтожить все евпаторийские пристани, но успели взорвать только пассажирскую пристань, а потом в дело вмешались представители кригсмарине, которым пристани были необходимы.
читать дальше
Это была разведка боем. Операцией руководили командир отряда капитан Топчиев и батальонный комиссар Латышев.

Ульян Андреевич Латышев
8 декабря 1941 года Военный совет Черноморского флота от имени Президиума Верховного Совета Союза ССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество наградил орденом Красной Звезды капитана Василия Васильевича Топчиева и батальонного комиссара Ульяна Андреевича Латышева. Медалями «За отвагу» были награждены мичман Федор Федорович Волончук, главный старшина Александр Григорьевич Горох, старшина 2-й статьи Иван Яковлевич Товма, старший краснофлотец Василий Алексеевич Захаров.
В конце 1941 года Северо-Кавказский фронт удачно вёл военные действия за освобождение Керченского полуострова, планировалась высадка десанта в нескольких населённых пунктах побережья Крыма.
Несмотря на относительный успех Керченско-Феодосийской десантной операции, немецкие войска продолжали штурмовать Севастополь. С целью оттягивания и блокировки резервов противника командование высаживало на побережье Крыма тактические десанты.
Как пишет в своих мемуарах командующий 11 армией вермахта Эрих фон Манштейн: « ... В первые дни января 1942 года местные и подошедшие силы противника от Керчи, стояли у Феодосии, а ... жизненная артерия армии, путь Джанкой - Симферополь был практически не защищён. Тонкая линия обороны... могла не устоять под сильным ударом противника. 4 января все были уверены, что враг уже имеет 6 дивизий под Феодосией. ... в лазаретах Симферополя лежало 10 тысяч раненых, которых мы не могли эвакуировать». Положение 11 армии было достаточно сложным.
Тактической целью второго Евпаторийского десанта, высаженного 5 января 1942 года, было отвлечение вражеских сил от осаждённого Севастополя и Керченского полуострова.
Спустя месяц в Евпаторию двинулся новый десант - 740 человек. Главная ударная сила - батальон морской пехоты (из состава 2-го полка МП): 533 пехотинца под командованием капитан-лейтенанта Г. Бузинова и комиссара М.Г. Палия; в состав батальона вошло много евпаторийцев - П.В. Березкин, С.В. Горчаков, И.А. Кисляк, П.Ф. Пузик, Е.И. Кудинчиков, М.К. Андриуца, С.Т. Иванов, Л.М. Полонский и др. В десант были также включены 60 разведчиков штаба флота под командованием капитана В.В. Топчиева; отряд погранохраны НКВД - 60 человек, группа разведчиков капитан-лейтенанта И.Ф. Литовчука - 46 человек, группа разведчиков Н.И. Панасенко - 22 человека.
Им были приданы три 45-мм противотанковых пушки и три тягача Т-20 "Комсомолец", вооруженных пулеметами.

Задача - занять побережье, продержаться несколько часов до прихода главных сил. Затем захватить город - "овладеть исходным плацдармом для наступления на Симферополь".
В успехе не сомневался никто. С десантниками шел бывший председатель горисполкома Я. Цыпкин - чтобы снова возглавить Советскую власть. Кроме того, в отряде были сотрудники Евпаторийского отдела НКВД, начальник горотдела НКВД С. Иванов, начальник милиции П.В. Березкин.

Оставшись после разгрома десанта в городе, Яков Цыпкин никакой активной подпольной работы не проводил, за что и был после войны исключен из партии
Высадка планировалась в ночь на 3 января 1942 года. Но помешал шторм. 4 января 1942 года, в 23 часа 30 минут из Стрелецкой бухты Севастополя курсом на Евпаторию вышла группа кораблей: тральщик БТЩ Т-405 «Взрыватель» (командир - капитан-лейтенант В.Г. Трясцын, экипаж - 52 чел.) Быстроходный тральщик «Взрыватель» сопровождали пять сторожевых катеров (СКА), по пути к десантному отряду присоединился морской буксир СП-14 и два катера типа МО-4 № 081 и № 0115.
Только в море десантникам сказали, куда идут и с какой целью. "Нам сказали, что в Евпатории немец нас не ждет, так что высадка будет спокойная." (Х. Ровенский, сапер).

Базовый тральщик проекта 53 "Взрыватель". Тральщики проектов 53, 58 и 53У являлись продолжением проекта 3, разработанного в 1931-31 гг. Тральщики с улучшенной остойчивостью типа "Стрела" (пр. 53) стали поступать в состав флота в 1938 г. Водоизмещение: 503 т. Вооружение: 1х1 100-мм орудие Б-24, 1х1 45-мм орудие 21-К, 1 37-мм орудие, 3х1 12,7-мм пулемета, 20 бомб, 27 мин, 46 минных защитников, 1 трал Шульца, 2 параван-трала К-1, 1 змейковый трал.

Морской охотник, тип "МО-4", являлся развитием проекта "МО-2" образца 1933-36 гг. Катер имел трехслойную деревянную обшивку с прокладками из перкаля. Девять водонепроницаемых отсеков делали его относительно непотопляемым, "подводный выхлоп" у двигателей уменьшал шум катера. Размещение большинства механизмов ниже ватерлинии способствовало повышению живучести. Водоизмещение: 56 т. Вооружение: 2х1 45-мм артустановки, 2х1 12,7-мм пулемета, 2 бомбосбрасывателя, 8 больших или 20 малых глубинных бомб, 4 мины типа "Р-1" или образца 1928 г. или 2 мины образца 1926 г. Экипаж: 22 чел.

Морской буксир "СП-14". Заложен в Севастополе в 1939 г., спущен на воду в конце 1940 г., вступил в строй в начале 1941 г. Водоизмещение: 680 т. Экипаж: 31 чел.
Группой кораблей и высадкой десанта руководил евпаториец, капитан 2-го ранга Н.В. Буслаев.
Александр Егоров, сержант морской пехоты.
- А мы и не волновались перед высадкой. Мы же к своей земле шли.
5 января в 2 часа 41 минуту корабли подошли к точке тактического развёртывания и по сигналу с флагмана направились к заранее обусловленным пунктам высадки десанта. Буксир СП-14, СКА-042 (0105) и СКА-062 (0125), не меняя ордер, отошли влево; по центру пошёл БТЩ "Взрыватель", имея у себя по носу СКА-0102 и в кильватере СКА-062 и СКА-041. СКА-081 и СКА-024 (0115) отвернули вправо, следуя друг за другом. В 3 часа ночи началась высадка десанта на товарную и хлебную пристани без всякого противодействия со стороны противника. Катера СКА-042 (0105) и СКА-062 (0125) высадили своих десантников на товарную пристань. СКА-081 и СКА-024 (0115) - на хлебную. К пассажирской пристани подошёл СКА-0102 и зажёг створ для БТЩ и буксира. После него подошли и начали высадку катера СКА-062 и СКА-0102. Последними ошвартовались к причалу "Взрыватель" и СП-14. Катер СКА-041 остался на рейде. В его обязанности было поддержание связи между кораблями и высадившимися в город подразделениями.
Но оказалось, что после лихого налета в декабре немцы заминировали побережье, поставили прожектора. Оккупанты открыли прицельный артиллерийский и минометный огонь по кораблям, когда "Взрыватель" начал высаживать десантников, а с буксира сгружали пушки и тягачи. Моряки высаживались в ледяную воду. Во время высадки было убито и ранено больше полусотни человек - первые потери.
Задача выгрузки "Комсомольцев", 45-ток, миномётов и боеприпасов осложнялась тем, что причалы были повреждены(после дерзкого разведрейда, проведённого 5-го декабря 1941-го года, немцы хотели уничтожить все причалы, но взорвали только часть пассажирской пристани). Экипажи кораблей, чтобы ускорить выгрузку, перебросили через взорванный участок сходни. Держа сходни на руках, удалось выгрузить две пушки и часть боезапаса. В этот момент включились немецкие прожектора, и с мыса Карантинный открыла огонь береговая батарея, поддержанная огнем румынских и немецких пулеметов.
"Взрыватель" открыл ответный огонь из 100-мм орудия. Командир высадки отправил в Севастополь телеграмму: "Высадку продолжаем под сильным артиллерийско-пулеметным огнем. Буслаев".

Капитан второго ранга Николай Буслаев (погиб 05.01.42)
Практически сразу же после этого тральщик был накрыт залпом румынской батареи. Буслаев был смертельно ранен осколками на кормовом мостике "Взрывателя". Погибли бойцы, стоявшие у кормовой 45мм пушки. Был сброшен в воду один из тягачей Т-20. Командование высадкой принял на себя полковой комиссар А.С. Бойко и радировал: "Буслаев убит. Бойко".

Полковой комиссар Андрей Бойко (погиб 6.01.42)
Высадив десант и выгрузив боеприпасы, тральщик и буксир, отстреливаясь, отошли в море. Командующий операцией А.С. Бойко остался на тральщике. При выгрузке погибло 37 моряков из числа экипажей. СКА-041 находился на рейде, обеспечивая связь, и на протяжении дня несколько раз подходил к пристаням, чтобы забрать раненых.
Несмотря на потери, вначале все шло по плану.
С крыш гостиниц «Крым» и «Бо Риваж» по десантникам били крупнокалиберные пулеметы. Ожесточенный бой шел за гостиницу "Крым", сказывалось отсутствие тяжелого вооружения. Морские пехотинцы рвались вглубь города. Захватив район современной ул. Революции, обе церкви, на которых стояли немецкие прожектора, и здание трудовой школы (ныне гимназия N 4), основные силы десанта двинулись в район старого города, откуда должно было начаться восстание горожан.
Взвод Г. Пронина, покинув Товарную пристань, перебил немецкий патруль и двинулся к немецкой комендатуре.
Рота старшего лейтенанта С.Ф. Шустова, высадившаяся на Хлебной пристани, продвинулась в глубь старого города, Расстреляв румынский конный патруль на ул. Революции, они, практически без сопротивления, овладели складами "Заготзерно" и лагерем военнопленных, расположенным возле кладбища. Из плена были освобождены до пятисот военнослужащих. Неподалеку размещались румынские артиллерийские батареи. После короткого боя они были захвачены ротой Шустова.
А. Лаврухин: "Среди немцев поднялась паника, они выскакивали из окон в нательном белье, их тут же настигали наши пули".
Рота лейтенанта Шевченко должна была захватить порт. "Из-за каменного забора немцы вели сильный огонь. Мы атаковали. Меня ранило в ногу. Подавив немцев, пошли дальше. По дороге встретили группу конников, которых атаковали с ходу. Около насыпи наткнулись на артиллерийскую батарею, захватили ее. Матросы развернули пушки и стали стрелять по фашистам. Меня ранило еще раз - уже в правое плечо, рука повисла. Потеряв много крови после первого ранения (в сапоге чавкала кровь) и получив второе, я двигался с трудом".
Хорошее знание кварталов моряками-евпаторийцами обеспечило успех на первом этапе операции. Полицейский участок (ныне библиотека им. Макаренко) был занят сотрудниками Евпаторийского горотдела НКВД, которые переправили на корабли сейф, документы и фотографии из полицейского управления и фотоателье.
Моряки, ворвались в городскую больницу, где в то время располагался немецкий госпиталь. Заряд ненависти к оккупантам был столь высок, что немцев убивали даже голыми руками. Из воспоминаний А. Корниенко: "Мы ворвались в госпиталь... ножами, штыками и прикладами уничтожали немцев, выбрасывали их через окна на улицу..."
Пока в центре города разгорался бой, высадившаяся ранее группа разведчиков капитан-лейтенанта Литовчука продвигались вперёд, практически не встречая сопротивления. Они забросали гранатами береговую батарею, расположенную на мысе Карантинный, и захватили электростанцию, расположенную здесь же. Закрепившись, моряки стали продвигаться вдоль моря по ул. Горького в сторону нового города. Здесь, за санаторием "Ударник", отряд разведчиков вступил в бой с подразделением противника, и вынудил его отступить к зданию гестапо (здание курортной поликлиники санатория "Ударник"). Во дворе здания, где размещалось гестапо, завязалась рукопашная схватка. Здание гестапо защищали в основном, местные пособники оккупантов, которые защищались отчаянно, понимая, что их ждет в случае плена. Занять здание гестапо десантники не смогли, разведчиков было слишком мало.
Восстание, на которое рассчитывали организаторы десанта, разгоралось. Помимо освобожденных из лагеря военнослужащих в нем приняли участие бывшие бойцы истребительных батальонов и дивизий народного ополчения, остававшихся в городе. Необычайно активную поддержку десантникам оказало гражданское население. Из военнопленных, освобождённых из лагеря возле складов "Заготзерно", моряки сформировали отряд с названием "Все на Гитлера" численностью до 200 человек, остальные были настолько истощены, что практически не могли передвигаться и держать в руках оружие. К утру практически весь старый город был очищен от немцев. Линия фронта проходила по современным улицам Дм. Ульянова - Интернациональной - Матвеева - Революции. Весь новый город и курортная зона остались в руках гитлеровцев. Ожесточённый бой за здание гостиницы "Крым" закончился только к 7 утра.
"В гостинице расположился штаб батальона. Уже увидели в городе и, конечно, сразу узнали двухметрового гиганта, председателя горисполкома Цыпкина. И он узнавал людей, кричал женщинам:
- Девочки, мы вам свежие газеты привезли!
Это был праздник! Женщины и дети буквально повисли на бойцах, целуя всех. С трудом высвободились из объятий." (Н. Шевченко).
К началу 6 января десантники укрепились в старом городе, количество бойцов увеличилось за счёт освобождённых военнопленных и евпаторийцев. Казалось - ситуация складывается довольно удачно. Основная часть десанта(усиленный батальон под командованием комполка майора Н. Тарана), которая должна была высадится утром вслед за первой волной наших войск, смогла бы расширить плацдарм и создать угрозу всем немецким в западном Крыму. Однако, погода катастрофически испортилась. Разыгрался 8-ми бальный шторм - а при таких условиях высадка десанта и выгрузка тяжелого вооружения не представлялась возможной.
Хирургическое отделение городской больницы заполнили наши раненые матросы-десантники. Попал сюда и тяжело раненный в голову пулеметчик Виктор Дунайцев.
- Я и хотел остаться, но там один матросик так стонал!.. У него живот был разворочен. У двоих челюсти снесены. Я ушел. Немцы уже подходили к больнице, и медсестра на выходе спрашивает: "Что же теперь делать-то?". Я успокоил: "К больнице врага не пустим".
Основная часть десанта (усиленный батальон под командованием комполка майора Н. Тарана), которая должна была высадится утром вслед за первой волной наших войск, смогла бы расширить плацдарм и создать угрозу всем немецким в западном Крыму. Однако, погода катастрофически испортилась. Разыгрался 8-ми бальный шторм - а при таких условиях высадка десанта и выгрузка тяжелого вооружения не представлялась возможной. В 8 утра из Севастополя в сторону Евпатории вышли два быстроходных торпедных катера типа Г-5 с так необходимыми бойцам боеприпасами. В районе Качи катера были атакованы немецкими истребителями. В результате боя ТКА N91 затонул, а ТКА N111 - вернулся в Севастополь, снова был послан в Евпаторию, но сел на мель. Десантники с тоской глядели в бушующее море, надеясь увидеть там наши корабли.
Вскоре немцы получили подкрепление. Ранним утром своим ходом к Евпатории были переброшены: разведывательный батальон 22-й дивизии и 70-й саперный батальоны. На грузовиках из района Балаклавы был направлен в Евпаторию 105-й пехотный полк 72-й дивизии, которые прибыли в город около 10-ти утра. Были доставлены три немецких моторизованных 10,5 см батареи. Заработала и румынская артиллерия - немцы согнали к орудиям разбежавшихся румын. Вместо сбежавших румынских офицеров были поставлены немецкие.

С аэродрома под Саками были подняты две эскадрильи Ю-87. За штурвалами "Юнкерсов" сидели матёрые гитлеровские стервятники - те самые, которые отправили на дно "Червону Украину" и "Совершенного".
В 10 утра Бойко ретранслировал в Севастополь сообщение из гостиницы "Крым" в которой находился штаб сражающегося батальона - "Положение угрожающее, требуется немедленная помощь людьми, авиацией, кораблями". В 11 часов - связь с батальоном прервалась. "Юнкерсы" с низких высот бомбили занятую моряками часть города. Никакого тяжёлого вооружения у моряков не осталось - тягачи и пушки были уничтожены ещё в ходе ночных боёв. Высадившиеся войска были поддержаны огнём только маневрировавших на рейде "Взрывателя" и СКА-041.
Немцы использовали "живой щит" из местных жителей. Около полудня свежие части противника начали массированное наступление.
Из воспоминаний командира 70-го сапёрного батальона Хуберта Риттера фон Хайгля: "Русские стреляли по наступающим беспощадно. Наши силы иссякали, но с прибывшим разведывательным батальоном 22-й дивизии и 70-м саперным батальоном армейские полки быстро пополнились. К 14 часам мы брали дом за домом. Наступление продолжалось с помощью эффективного ввода в бой истребителей... Из-за каждого угла и едва укреплённых убежищ кто-либо показывался и стрелял. Обеспечение охраны подразделений взяли на себя сапёры, с их собственными средствами борьбы - огнемётами, подрывными боеприпасами и бензином".
А. Лаврухин: "Мы, понеся большие потери, отошли и заняли оборону, чтобы удержать плацдарм до высадки следующего, основного десанта".
Фашисты имели подавляющее превосходство в технике и ощутимый перевес в живой силе. На улицах города наши моряки дрались один против пятерых. Десантников стали отрезать от моря и брать в кольцо.
Ожесточённый бой продолжался до 4-х часов. Морякам катастрофически не хватало боеприпасов. Капитан-лейтенант К. В. Бузинов отдал приказ о всеобщем отходе к морю, дабы удержать до прихода второго эшелона хотя бы набережную. Однако, связь штаба со многими подразделениями отсутствовала. По сути, бой разбился на ряд уличных схваток.
Теперь задача была - пробиваться обратно. А. Лаврухин: "При отходе раненые, чтобы не попасть к немцам, сами подрывали себя гранатами".
Н. Шевченко: "По дороге к причалу я наткнулся на трех фашистов, у меня оставалось только два патрона. Мне удалось подстрелить двоих, третий - офицер вытащил пистолет, но я, перехватив наган в левую, здоровую руку, ударил офицера рукояткой в лицо. Немец тоже рассек мне бровь". Обессилевший Шевченко продвигался к головному кораблю - тральщику "Взрыватель", на котором собирались все раненые. На причале встретил друга, старшего помощника капитана буксира "СП-14" Анатолия Иванчука. Тот взял Шевченко с собой. И вдвоем они, не зная фарватеров, через минные поля, в сильный шторм, повели буксир в Севастополь, в Стрелецкую бухту.
Яростно отбиваясь, моряки пытались удержать Пассажирскую и Товарную пристани, чтобы мог высадиться второй десант...
Поврежденный буксир СП-14 и шесть сторожевых катеров ушли в Севастополь за подкреплением.
Посланный на помощь нашему десанту батальон морской пехоты под командованием майора Н.Н.Тарана (эсминец «Смышленый», тральщик БТЩ Т-408 «Якорь» и 4 катера МО-4) не смог высадиться берег из-за усилившегося на море шторма и артиллерийского огня противника. Моряки группы Литовчука, сражавшиеся в городе, видели своих беспомощных спасателей, стоящих далеко на рейде.

К вечеру на поддерживавшем по мере сил десантников «Взрывателе», куда поначалу доставляли раненых, закончились 100-мм боеприпасы, сорокапятка была взрывом сброшена за борт, выведена из строя 20-мм автоматическая пушка. Из-за разбитой рации приказа на отход с ранеными капитан В.Г.Трясцын получить не мог, а отходить без приказа не стал. Рулевое управление было разбито, и корабль управлялся только машинами. К 21:00 в штормовых условиях полумёртвый корабль был выброшен на прибрежную мель примерно в пяти километрах от Евпатории.
Волны быстро развернули корабль лагом к берегу, до которого оставалось не более 50 м. Обшивка в кормовой части лопнула по швам, и началось затопление кормовых отсеков, был поврежден руль, заклинены гребные валы.В ночь на 6-е января в Севастополе получили последнюю радиограмму с погибающего «Взрывателя»: «Спасите команду и корабль, с рассветом будет поздно».
Сторожевой катер № 0102 доложил в Главный штаб флота о положении «Взрывателя». После военного совета на корабле, военком А.Бойко приказал командиру отделения минеров Ф. Разуваеву, минёрам И. Лушникову и Н. Смоленкову заминировать тральщик, а оставшимся в живых морякам команды «Взрывателя» вооружиться винтовками и гранатами и занять оборону на корабле, наблюдая из иллюминаторов. Все секретные документы на «Взрывателе» были уничтожены.
Моряки уничтожили судовую документацию и ещё около часа вели бой с немцами, используя стрелковое оружие и чудом уцелевший ДШК.
И. Плахута, трюмный машинист: «На берегу собралось много фашистов. Мы начали вести огонь из винтовок через иллюминаторы. Наш командир Трясцин, простившись с матросами, бросил себе под ноги гранату. Гитлеровцы подтянули к воде пушки и танки и стали расстреливать тральщик». Немцы предприняли атаку на полумертвый корабль, но моряки в последнем героическом порыве, в рукопашной уничтожили противника.

Герой Советского Союза лётчик М.В. Авдеев осуществляющий разведку в небе над Евпаторией так опишет в своих воспоминаниях события этого дня: «Море сильно штормило. Огромные волны беспрерывно накатывались на пологий берег. Вдали на берегу у старых причалов виднелась сквозь слабую дымку какая-то большая темная масса. Вскоре она обрела очертания корабля, выброшенного на мель. Он, зарывшись в песок, немного завалился на бок. С правого сверкнул огонь. Корабль жил. Он вел огонь по танкам, которые приближались к нему по дороге от Саки. Танки, не останавливаясь, били по неподвижному кораблю из пушек. Пролетел совсем низко, прочитал на левом борту тральщика надпись: «Взрыватель».
Немцы вывели на прямую наводку две артбатареи и начали расстреливать корабль из восьми стволов в упор. Во время обстрела «Взрывателя» погибли полковой комиссар А. Бойко, военком тральщика П. Болотин, штурман И. Усков, , артиллерист Г. Золотников. Застрелился тяжело раненный командир разведывательного отряда ЧФ капитан В. Топчиев. Капитан-лейтенант Трясцын и боцман Лев Этингоф взорвали себя противотанковой гранатой.

В кубрике застрелился радист. Фельдшер схватил пистолет и бросился на берег, на немцев. Краснофлотцу Ивану Клименко, который до войны участвовал в марафонских заплывах, вложили за пояс в цилиндр записку о судьбе тральщика, и он в спасательном жилете кинулся в ледяную воду - к Севастополю, вплавь. На траверзе Николаевки, то есть примерно на полпути, терявшего сознание моряка, проплывшего около 17 миль в ледяной воде, подобрал наш патрульный катер.
Об Иване Клименко рассказывал бывший чекист Галкин:
- Он очень больной был. Так с виду вроде ничего, а как заговоришь о десанте, его начинает трясти... Я почти ничего не узнал от него. Он умер.

Большая часть раненых и экипажа погибли. Фашисты захватили в плен 19 раненых моряков и команду из машинного отделения, во главе с командиром БЧ-5 И. Клюкиным.

Разбитый корпус "Взрывателя" несколько лет стоял безмолвным памятником мужеству черноморцев в 6 км к югу от Евпатории и был разобран только в 1946-47 гг.
В 1970 году рядом с местом гибели тральщика "Взрыватель" был поставлен памятник скульптора Н.И. Брацуна, увековечивший подвиг Евпаторийского десанта.

К 5:00 6 января у гостиницы «Крым» оставалось не более 130 десантников. Эффективно сопротивляться возможности больше не было. Было принято решение разделиться на группы и пробиваться через город в степь.
Покинув здание, десантники устремились вглубь города. Отчаянным броском преодолели они улицу Красноармейскую. Здесь пал смертью храбрых комиссар М.Г.Палей, бросившись с гранатой на вражеский пулемет.
На углу улиц Больничной и Интернациональной огнем крупнокалиберных пулеметов дальнейший путь десантникам преградила вражеская танкетка. Подняться в атаку для оставшихся в живых 60 человек (из 120, что пошли на прорыв) было равносильно смерти. Шестеро добровольцев уничтожили танкетку гранатами, но при этом погибли сами. Среди них - начальник Евпаторийского горотдела милиции Петр Васильевич Березкин и майор милиции из Симферополя Леонид Маркович Полонский.
Последним очагом сопротивления в городе стала группа десантников, закрепившихся на верхних этажах гостиницы "Крым". Здесь бой шел до утра 6 января.
Из воспоминаний фон Хайгля: "Русские обороняли последний бастион до их полного уничтожения невероятно мужественно..."
Вечером 6 января на море бушевал 7-бальный шторм и не позволил лидеру «Ташкент», тральщику и двум малым катерам под руководством В.Н.Ерошенко высадить на берег вторую волну десанта. Моряки с кораблей видели на берегу пламя: это горела гостиница «Крым» — недолгий штаб батальона. Сейчас на этом месте стоит памятник морякам-десантникам.
Рано утром 7 января фашисты ворвались в городскую больницу, где лежали 18 тяжело раненых моряков-десантников. За раненых попытался вступиться главврач Балахчи, но его вывели во двор больницы и расстреляли вместе с хирургом Глицосом и санитаром.
- Вы нас били? - спросил через переводчика немецкий офицер. - Теперь мы вас будем убивать.
Моряки молчали. Только один спросил:
- А кровью нашей не захлебнешься?
Автоматные очереди слышал тяжелораненый 19-летний моряк Михаил Курносов, которого успели спрятать в бельевой медсёстры Щенникова, Брезгане и санитарка Дронова. По показаниям свидетелей, все моряки приняли пули в лицо и грудь.
Мишу Курносова немцы обнаружили и расстреляли на следующий день 8 января. Трупы врачей Балахчи, Глицоса и санитара (его фамилия осталась неизвестна) лежали у ворот.
Город был усеян телами моряков, три дня фашисты запрещали под угрозой расстрела убирать трупы с улиц города.
Из 740 человек погибло 700.
Гостиницу немцы взорвали, подвалы выжгли огнемётами, из руин вытащили 17 живых десантников, которых, как было объявлено местным жителям, собирались сразу расстрелять.
В этот момент над городом появился советский самолёт-разведчик. Десантник А.Корниенко воспользовался поднявшейся паникой и запрыгнул в крытый кузов ближайшего грузовика. На нём он доехал до Симферополя, а уже оттуда вышел в Керчь.
Группа десантников - 60 человек - целые сутки скрывалась на улице Русской, в доме №4. У Прасковьи Перекрестенко - шестилетний сын и старики-родители, у Марии Глушко - девятилетняя дочь. Но молодые хозяйки двух квартир провели гостей в комнаты, на чердак, в сарай. Сестра Прасковьи Мария Люткевич принесла марлю, стала перевязывать раненых. Ровенского ранило в левый глаз, и женщины ножницами извлекли осколок.

Мария Глушко
Утром немцы пришли и на Русскую. Женщины растерялись, но потом выскочили, успели нарисовать на воротах крест и написать: "Холера!". В ночь на 8 января они разбились на группы и ушли. До Севастополя дошла только одна пятёрка из спецотряда особого отдела во главе с капитан-лейтенантом И.Ф.Литовчуком. Литовчук, Лаврухин, Задвернюк и Ведерников сумели пройти 300 километров по территории, занятой врагом.
17 десантников погибли в бою у деревни Ораз (сейчас Колоски). Они заняли оборону на вершине древнего кургана. В ходе боя все десантники погибли. В 1977 г., во время археологических раскопок, на вершине кургана были обнаружены остатки флотских ремней, ленточки от бескозырок, стреляные гильзы, флотская бляха, полевая сумка. Все это - в окопчике, где приняли последний бой моряки комбата Бузинова.
До Ак-Мечети удалось добраться лейтенанту А.В.Кашунину. Там он создал подпольную группу «Взрыв» и погиб перед самым освобождением Крыма.
Морской пехотинец Николай Панасенко в бессознательном состоянии был захвачен румынами в плен, прошел шесть фашистских концлагерей и лазаретов и остался жив.
За помощь десантникам, участие в боевых действиях и укрывательство сразу было расстреляно не менее 1375 жителей Евпатории. «За помощь десанту» 7-8 января 1942 года немцы расстреляли более шести тысяч мирных жителей Евпатории на Красной горке. А всего в городе было расстреляно 12 640 стариков, женщин, детей - треть довоенного населения Евпатории.

Режим кровавого террора в Епатории начался до десанта с массовых казней. И продолжался до самого освобождения города. Считать это акцией возмездия, как пытались представить дело немцы, неверно. Да, в Коммюнике штаба 11-й армии говорится о "предупреждении" и о неких "виновных", хотя пытались уничтожить все мужское население вплоть до грудных детей.
Уцелевшие евреи прятались по чужим домам. На виду оставался лишь мальчик Боря - инвалид, хромой. Он работал в гестапо истопником, собирал дрова, немцы держали его для забавы. Когда тральщик "Взрыватель" выбросило на берег и волны добивали его, немцы посылали к нему за дровами калеку Борю. Пляж после десанта был заминирован, и немцы гадали - пройдет калека или взорвется. Дважды возвращался с дровами. И только на третий раз подорвался. С множественными ранениями обеих ног он лежал в больнице, через приемную ему передавали посылки - так и писали: "Для Бори".
Чтобы выяснить судьбу десанта, радиосвязь с которым прервалась с 11:00 5 января, командование выслало из Севастополя разведгруппу в составе 12 человек на подводной лодке М-33. Группа высаживалась на надувных лодках в районе маяка. Одну лодку с тремя разведчиками унесло в открытое море, девять человек под командой комиссара Латышева (участвовавшего в лихой высадке месяц назад) к 2:00 8 января добрались до берега. Они радировали о гибели десанта. Ежедневно передавая разведданные, группа дошла до Ак-Мечети (Черноморского).
Группа должна была выйти на берег для посадки в высланный за ней катер 14 января, однако при переходе дороги между сёлами Молочное и Абрикосовка была обнаружена немецкой автоколонной. Латышев сообщил в Севастополь : «Товарищи, помогите, держаться больше не можем. Стреляйте по любой цели, кроме маяка». В 12:15 минут радист Потапенко передал: «Мы окружены фашистами. Ведём бой, но кончаются боеприпасы и выйти из окружения нет никакой возможности». Разведчики продержались три с половиной часа. В 15:48 в Севастополе приняли последнюю радиограмму: «Подрываюсь на собственной гранате. Прощайте, товарищи». Из группы Латышева в 13 человек спасся один - Василюк, он кинулся в море.
В Евпатории остался батальонный комиссар Галушкин, бывший сотрудник госбезопасности. Его, раненого, поначалу укрыл возчик электростанции Иван Кондратьевич Гнеденко, которого кроме как Ваньку-Рыжего никто и не знал. В дальнейшем Гнеденко помог Галушкину перебраться в дом семьи Гализдра. Работавший на немцев хозяин Прокофий Гализдра был переведён в Севастополь, в доме оставались его тёща – Матрена Васильевна Миненко, жена Мария Ивановна и дети: 16-летний Анатолий и Антонина 22 лет с сыном Георгием, которому не было и двух.

Александр Иванович Галушкин, с 1940 года — секретарь парткома управления госбезопасности НКВД Крымской АССР
При помощи Гнеденко Галушкин подобрал надёжных людей и повёл разведывательную и контрразведывательную работу. Но 7 мая немцы вычислили его местонахождение. Дом Гализдра был окружён. Галушкин отстреливался из ямы во дворе дома до последнего патрона, которым и застрелился (и стал последним павшим в Евпатории участником десанта). Допытываясь, с кем же именно они воевали, немцы пытали всех членов семьи Гализдра. Толе забивали гвозди в голову; Георгия били ногами на глазах матери и бабки. Мария сошла с ума в гестапо. А потом их расстреляли, тоже всех. И помогавших им сестёр Трещёвых тоже. И членов группы Галушкина — комсомольцев Петра Шевченко, Федора Бузина и Анастасию Руденко.
У Прасковьи Перекрестенко скрывались предгорисполкома Яков Цыпкин и секретарь Ак-Мечетского райкома Фёдор Павлов. Решив, что всех предал Ванька-Рыжий, Павлов выцарапал на потолке подвала: «Павлов, Цыпкин. Здесь скрывались 2 комиссара, но погибли от предательства Ваньки Рыжего — И.К.Гнеденко». Он ошибался; два года и четыре месяца скрывала их Прасковья, до самого освобождения Евпатории 13 апреля 1944 года.
А Иван Гнеденко, который действительно знал всех — и скрывавшихся, и помогавших, и сам активно помогавший нашим, ушёл из жизни, ничего не сказав врагам.
Когда дом Гализдро оцепили, Ванька сидел в гостях у брата Федора. Он глянул в окно и увидел - оцепляют весь квартал.
- Беги! - сказал Федор. - Еще успеешь.
- Не побегу, - сказал Иван. Он боялся за свою семью и сам вышел навстречу немцам.
Работавшие с ним гестаповцы сначала методично переломали ему пальцы рук дверью, затем отрезали уши, нос, потом по очереди отпилили кисти рук, потом ноги. Живые останки пятидесятилетнего Ваньки Рыжего лежали в гестапо. Трудно было узнать в человеке человека, одна лишь душа доживала последние минуты.
После войны Павлов самоназначился руководителем евпаторийского подполья. Цыпкин и Перекрестенко отказались участвовать в фальсификации. Цыпкина исключили из партии, Прасковью Перекрестенко выселили из дома. На их защиту встали уцелевшие моряки и журналист «Известий» Ирина Дементьева.
Отец четверых детей, слесарь Алексей Лаврухин написал в "Известия": "Уважаемая редакция. Я хочу напомнить об одной тыловой гражданке... в городе люди думают, что все десантники погибли, но так не бывает, кто-нибудь жив да остался, и вот я 26 лет спустя заявляю, что я живой. До этого я молчал, ведь все мы воевали, что кричать об этом? Не буду описывать, что у нас была за встреча с Прасковьей Григорьевной, всякий поймет... От имени своих погибших товарищей я добиваюсь и буду добиваться, чтобы к ее нуждам отнеслись по справедливости. А.Лаврухин, бывший моряк ЧФ".
В 1969 году о десанте вышли первые публикации. Павлов отделался строгим выговором за фальсификацию, дом Перекрестенко вернули, Цыпкину предложили заново вступить в партию (от чего он категорически отказался, требуя восстановления, — но вскоре умер). А в 1983 году, незадолго до смерти, Прасковья Перекрестенко удостоилась персональной пенсии.
После публикаций в "Известиях" нашлись и другие десантники: разведчик Н. Панасенко (из Новосибирска), сапер Х. Ровенский (из Днепропетровска), командир роты морских пехотинцев Николай Шевченко (из Краснодара), пулеметчики Виктор Дунайцев (из Симферополя) и Василий Щелыкальнов (из Гусь-Хрустального), Алексей Корниенко (из Донецка), Алексей Задвернюк (жил в Чай-поселке Большемурашкинского района), Александр Егоров, Михаил Марков, Павел Баранников, Алексей Воробьев, морские пехотинцы М. Борисов (из Немана), Пронин и Крючков.
Практически никто из участников десанта наград за него не получил. Вероятно, награждён был только добравшийся до Севастополя матрос-спецотрядовец Алексей Лаврухин — медалью «За боевые заслуги». Тяжело раненного, с черными ногами, его вывезли последним кораблем из осажденного Севастополя.
Время было сложное, в других местах шли куда более масштабные сражения, а это — это был всего лишь уничтоженный немцами неудачный тактический десант...
В своих мемуарах бывший командующий 11-й гитлеровской армией генерал-фельдмаршал Э. Манштейн писал, что, признавая серьезность создавшейся в результате десанта обстановки, он пришел к такому выводу: «Если бы русские смогли здесь высадить новые войска, то за последствия никто не мог бы поручиться».
В 1988 году Евпаторийском краеведческом музее была открыта диорама, воспроизводящая события 5 января 1942 года. В 2006 году сотрудник Евпаторийского порта, краевед Дмитрий Дудник издал тысячным тиражом книгу «Евпаторийский десант» — найти её, увы, практически невозможно.
Но, пожалуй, самым известным памятником Евпаторийскому десанту стала песня Владимира ВЫсоцкого "Черные бушлаты".
За нашей спиной остались паденья, закаты,
Ну хоть бы ничтожный, ну хоть бы невидимый взлёт!
Мне хочется верить, что черные наши бушлаты
Дадут нам возможность сегодня увидеть восход.
Сегодня на людях сказали: "Умрите геройски!"
Попробуем, ладно, увидим, какой оборот.
Я только подумал, чужие куря папироски:
Тут кто как сумеет, мне важно увидеть восход.
Особая рота - особый почет для сапера.
Не прыгайте с финкой на спину мою из ветвей.
Напрасно стараться, я и с перерезанным горлом
Сегодня увижу восход до развязки своей.
Прошлись по тылам мы, держась, чтоб не резать их сонных,
И тут я заметил, когда прокусили проход:
Еще несмышленый, зеленый, но чуткий подсолнух
Уже повернулся верхушкой своей на восход.
За нашей спиною в шесть тридцать остались, я знаю,
Не только паденья, закаты, но взлет и восход.
Два провода голых, зубами скрипя, зачищаю
Восхода не видел, но понял: Вот-вот и взойдет.
Уходит обратно на нас поредевшая рота.
Что было - не важно, а важен лишь взорванный форт.
Мне хочется верить, что черная наша работа
Вам дарит возможность беспошлинно видеть восход.
1972
Алексей Корниенко - последний из участников Евпаторийского десанта 1942 г. Живет сегодня в г.Красноармейск Донецкой области. 24 февраля 2012 г. ему исполнилось 90 лет.
@темы: Великая победа, Памятники