Угадай сторону и дату по описанию

[TrashTank]

«Из-за сильной скученности ... при атаке, эффективность огня была очень низкой, и противник смог успешно вывести из строя большую часть танков. При этом многие машины подорвались на минах. Саперы не могли успешно обезвреживать минные поля из-за недостатка времени: приказ продолжать наступление был отдан до того, как они закончили разминирование. Атаки велись без учета изменения ситуации в ходе боя.

Взаимодействие подразделений было очень слабым, так как многим практически ничего не было известно о планах наступления. Неразбериха началась с первых же минут боя, так как ни цель, ни боевой порядок, ни направление атаки не были четко определены. ... постоянно создавали скученное скопление непосредственно перед оборонительными рубежами противника, что приводило к большим неоправданным потерям.

Командиры батальонов должны четко руководить участвующими в атаке боевыми машинами, отдавая понятные приказы. К сожалению, действия ... были не согласованы. Так, например, любое изменение направления движения командиры большинства танков определяли визуально по ближайшим машинам, когда те меняли направление».

Ответ под катом

Из доклада майора Штрейта, командира учебного подразделения «Пантер» 39-го танкового полка, по итогам боев на Курской дуге

@темы: фронтовые сводки, Истории, рассказанные нам, "Танки, пехота, огонь артиллерии"

---

[A.Dent]

Поисковики отряда «Память» (г.Сольцы) обнаружили четыре ящика с документами времен Великой Отечественной войны
Два железных и два деревянных ящика с документами одной из советских воинских частей были найдены поисковиками в воронке недалеко от д. Дубки Старорусского района. Видимо, они были спрятаны попавшей в окружение воинской частью.
- Это уникальная находка, такие нечасто попадаются поисковикам, - сказал заместитель Совета командиров Новгородской поисковой экспедиции «Долина» Анатолий Польшаков. – Группа поисковиков нашего солецкого отряда «Память» случайно их обнаружила. Воронка находится вблизи дороги между деревнями Коровитчино – Великое Село, буквально в 50 метрах. Ящики стояли друг на друге. Железные неплохо сохранились, деревянные, к сожалению, частично сгнили. В каждом ящики стопки документов, в том числе и личные дела военнослужащих. В одном из железных ящиков – кожаный портфель с бумагами. Чтобы разобрать, прочитать и сохранить эти документы нужна помощь специалистов-экспертов.
По версии поисковиков, документы могут быть датированы августом-сентябрем 1941 года, когда в этой районе дрались в окружении несколько наших соединений, или осенью 1942 года, когда немцы начали прорыв нашей линии обороны на участке Залучье - Дубки - Коровитчино в южном направлении вдоль реки Ловать с целью отрезать, окружить и ликвидировать соединения 1-ой ударной армии, находящиеся восточнее Ловати.
ivakin-alexey.livejournal.com/1056952.html

@темы: Работа поисковых отрядов

---

[A.Dent]

Ровно 75 лет назад, 19 сентября 1941 года, части вермахта вошли в Киев. Спустя восемь дней в Бабьем Яре произошёл первый расстрел. Преступления нацистов, совершавшиеся здесь, привели к тому, что некогда мирное киевское местечко стало символом человеческой жестокости.

Как и почему Бабий Яр превратился в могилу для десятков тысяч евреев, цыган, украинцев и русских?

«Над Бабьим Яром памятников нет», — писал в 1961 году поэт Евгений Евтушенко. Спустя 55 лет после публикации этих строк на месте трагедии установлен уже далеко не один памятный знак.

Самый известный из них — монумент «Советским гражданам и военнопленным солдатам и офицерам Советской армии, расстрелянным немецкими фашистами в Бабьем Яру». Табличка гласит: «Здесь в 1941–1945 годах немецко-фашистскими захватчиками были расстреляны свыше ста тысяч граждан города Киева и военнопленных». Сам памятник представляет собой бронзовые человеческие фигуры, которые будто в смертельном отчаянии застыли на краю металлического постамента.

Эта история началась 19 сентября 1941 года, когда в Киев вошли немецкие войска. Первые пять дней захватчики грабили, но не убивали. Однако, когда на главной улице Киева, на которой расположились немецкие офицеры, раздались взрывы, нацистское руководство обвинило в случившемся евреев.

Можно предположить, что план по уничтожению этой части киевского населения у немцев был заготовлен изначально, но теперь появлялся и повод. Приказ от 27—28 сентября 1941 года по сути приговорил всех киевских евреев к мучительной смерти.

Но до самого последнего момента ни сами евреи, ни их знакомые и соседи не знали, что ждёт их у Бабьего Яра. Многие из обречённых верили (или хотели верить) в то, что на углу роковых улиц их погрузят в поезда и отправят в безопасное место. Парализованные страхом, люди не думали, почему спасать решили именно их.

Старики открыто говорили, что им сейчас предстоит встретиться с Богом, женщины плакали, кто-то тщетно пытался убедить себя и окружающих в добрых намерениях нацистов: мол, они, евреи, родственны немцам, язык близок — вот захватчики их и эвакуируют.

Разумеется, никаких поездов на месте встречи не оказалось: только немецкие солдаты со своими украинскими помощниками, проверяющие паспорта и сжигающие документы всех евреев. Один из 29 выживших, Рувим Штейн, затем вспоминал, что именно в тот момент, когда паспорт его матери полетел в огонь, он понял: они больше не люди, их больше не существует.

Другая спасшаяся, Дина Проничева, догадалась о расстреле, когда увидела, как провожающих не выпускают обратно в город без проверки графы «Национальность» в паспорте. Многие предпочли оставаться в неведении до самого конца. Позднее даже некоторые немцы (например, давший показания шофёр Хефер) удивлялись этой обречённой покорности людей, идущих на верную смерть.

Удивительно жестоким был даже путь к месту смерти. Группа в 30–40 человек должна была пройти по узкому коридору из солдат, которые избивали палками всех идущих, не делая поблажек ни женщинам, ни старикам, ни детям (нужно сказать, что именно женщины, старики и дети составляли большинство расстрелянных в первую волну казни, поскольку мужчины были призваны на фронт).

Но даже после этого несчастных не оставляли в покое. Вот что вспоминает Дина Проничева в разговоре с писателем Анатолием Кузнецовым:

Украинские полицаи (судя по акценту — не местные, а явно с Западной Украины) грубо хватали людей, лупили, кричали:

— Раздягаться! Быстро! Быстро!

Кто мешкал, с того сдирали одежду силой, били ногами, кастетами, дубинками, опьянённые злобой, в каком-то садистском раже…

Дина уверяет, что некоторые истерически хохотали, что она своими глазами видела, как несколько человек за то время, что раздевались и шли на расстрел, на глазах становились седыми.

Голых людей строили небольшими цепочками и вели в прорезь, прокопанную в обрывистой песчаной стене. Что за ней — не было видно, но оттуда неслась стрельба. Матери особенно копошились над детьми, поэтому время от времени какой-нибудь немец или полицай, рассердясь, выхватывал у матери ребёнка, подходил к песчаной стене и, размахнувшись, швырял его через гребень, как полено.

Детей, чтобы не тратить на них пули, убивали дубинками или вовсе закапывали живьём. В память о малышах, казнённых в Бабьем Яре, в 2001 году здесь установлен монумент, представляющий собой три сломанные куклы.

Из того оврага вернулись живыми только десять детей. Один из них, Рувим Штейн, бывший в сентябре 1941 года 15-летним подростком, сказал: «Наверное, я настоящий умер там, в Бабьем Яре, а то, что осталось, — искривлённая тень».

И вот, раздетые, избитые, едва живые от страха и горя люди покорно шли умирать. Последние мгновения их жизни ужасали даже нацистов.

Из свидетельских показаний немецкого шофёра Хефера об уничтожении евреев в Бабьем Яре 29—30 сентября 1941 года:

Раздетых евреев направляли в овраг, примерно 150 метров длиной, 30 метров шириной и целых 15 метров глубиной. В этот овраг вело 2 или 3 узких прохода, по которым спускались евреи. Когда они подходили к краю оврага, шуц-полицейские (немецкие) хватали их и укладывали на трупы уже находившихся там расстрелянных евреев. Это происходило очень быстро.

Трупы лежали аккуратными рядами. Как только еврей ложился, подходил шуц-полицейский с автоматом и стрелял лежавшему в затылок. Евреи, спускавшиеся в овраг, были настолько испуганы этой страшной картиной, что становились совершенно безвольными. Случалось даже, что они сами укладывались в свой ряд и ждали выстрела.

Из воспоминаний Дины Проничевой:

Слева была стена, справа яма, а выступ, очевидно, был вырезан специально для расстрела, и был он такой узкий, что, идя по нему, люди инстинктивно жались к песчаной стенке; чтобы не свалиться, Дина глянула вниз, и у нее закружилась голова — так ей показалось высоко. Внизу было море окровавленных тел.

На противоположной стороне карьера она успела разглядеть установленные ручные пулемёты, и там было несколько немецких солдат. Они жгли костёр, на котором, кажется, что-то варили. Когда всю цепочку загнали на выступ, один из немцев отделился от костра, взялся за пулемёт и начал стрелять.

Дождавшись, когда тела лягут в несколько слоев, немцы проверяли, все ли убиты, и засыпали тела землей, чтобы привести новую партию. В первые дни это повторялось снова и снова, прерываясь только на ночь, но и затем, еще 104 недели, Бабий Яр становился могилой для провинившихся перед нацистским руководством.

Помимо евреев, здесь погибали коммунисты и украинские националисты, цыгане и душевнобольные. Казнили даже тех, кто просто не успевал прочитывать новые приказы в газетах и выполнить их.

Из книги Анатолия Кузнецова «Бабий Яр»:

На Куреневке, над самым Бабьим Яром, есть большая психиатрическая больница имени Павлова. Её корпуса раскиданы в отличной Кирилловской роще, и там стоит древняя церквушка, всегда запертая, но мы, пацаны, проникали в неё, облазили до самых куполов и видели позднейшие росписи Врубеля, о которых мало кто знает.

14 октября к этой церквушке прибыл немецкий отряд во главе с врачом, с невиданными дотоле машинами-душегубками. Больных партиями по шестьдесят-семьдесят человек загоняли в машины, затем минут пятнадцать работал мотор — и удушенных выгружали в яму.

Эта работа шла несколько дней, спокойно и методично, без спешки, с обязательными часовыми перерывами на обед. После Бабьего Яра уничтожение огромной больницы прошло даже как-то буднично и незаметно. И правда, что на свете всё относительно.

На цыган фашисты охотились, как на дичь. Я нигде ничего не встречал официального на этот счет, но ведь на Украине цыгане подлежали такому же немедленному уничтожению, как и евреи.

Паспорт имел решающее значение. Проверяли паспорта на улицах, проверяли, прочесывая дома. Затем — внешность. Людям с тёмными волосами и глазами, с длинным носом лучше было не показываться на улице. Цыган везли в Бабий Яр целыми таборами, причем они, кажется, до последнего момента не понимали, что с ними делают.

К старому дворнику нашей школы Ратуеву пришел немецкий солдат, потребовал, чтобы старик взял лопату и шел за ним. Они пришли в парк культуры, там другой солдат караулил девушку-еврейку. Старику велели копать яму.

Когда она была готова, девушку спихнули в нее, но она стала кричать и карабкаться, тогда солдат стал бить её лопатой по голове и засыпать землей. Но она поднималась и сидела, и он снова рубил ее по голове. Наконец, засыпали и притоптали. Старик думал, что и с ним будет то же, но его отпустили.

Сколько всего человек было убито в Бабьем Яре в период 1941—1943 гг., никто не знает. Кто-то утверждает, что более 50 тыс., кто-то настаивает на цифрах от 70 до 120 тыс., а кто-то и вовсе оценивает число жертв в 200 тыс. человек.

Кстати, после войны советское правительство попыталось скрыть правду о жертвах Бабьего Яра.

До начала 60-х гг. история замалчивалась, а место преступления и вовсе пытались застроить жилым комплексом и парком. Но в 1961 году случилась еще одна трагедия: земляной вал, ограждающий овраг от домов, не выдержал обильного таяния снегов и превратился в селевой поток, унесший жизни около полутора тысяч человек (по неофициальным данным).

В том же году Евгений Евтушенко написал поэму, строчка из которой уже приводилась выше. Люди заговорили об этом страшном преступлении, несмотря на запреты и наказания — и власти пришлось принять тот факт, что произошедшее не скроешь.
vk.com/antimaydan?w=wall-41232698_1828680

@темы: Ад немецкой оккупации, Звериный оскал фашизма

---

[A.Dent]

В ходе полевых поисковых работ 21 августа 2016 г. чувашскими поисковиками у д.Кокошкино Ржевского района Тверской обл. были найдены останки предположительно уроженца Челябинской области.
Фамилия Чурсин
Имя Тимофей
Отчество Иванович
Дата рождения/Возраст __.__.1904
По донесению боевых потерь 371 стрелковой дивизии - место проживания родных - "Челябинская область, Катавский район, Юрузевский сельсовет". Видимо имеется в виду "Юрюзань".
Прошу оказать помощь в поиске родных - краеведы, сотрудники архива, журналисты, педагоги и их подопечные, просто неравнодушные люди...
Посмотреть детали можно на форуме сайта поискового отряда "Ориентир"
отрядориентир.рф/forum/viewtopic.php?f=41&t=765...

@темы: Работа поисковых отрядов

---

[A.Dent]

В Кирове открыт памятник "Труженикам тыла"

@темы: Их руками ковалась Победа, Подвиг детей и женщин, Памятники

---

музей советской военной техники

[М-Воронин]

 Capra Milana:
в субботний день с моей сестрой мы вошли со двора...

В городе Верхняя Пышма Свердловской области действует единственный в своем роде Музей военной техники «Боевая слава Урала».
Большая экспозиция, все экспонаты в отличном состоянии (хоть сейчас заводись и вперед).
Кто не может приехать поглядеть, добро пожаловать на сайт музея:
museum.elem.ru/ru/museum_exhibits/photo/
Там и отличные фотографии и рисунки! В павильонной части музея представлены боевые награды СССР и Российской империи, обмундирование, личное оружие, военные инструменты; выполнено все очень добротно. Есть дисплеи для увеличенного просмотра с пояснительными записками, униформу можно смотреть в версии 3D. Словом, все на высоком профессиональном уровне.
Создали и содержат музей рабочие Уральской горно-металлургической компании (в частности, верхнепышминский завод «Уралэлектромедь»).
.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .


.

.

@темы: Фотографии, Великая победа, Там всегда было место подвигу, В тылу тоже шла война, "Танки, пехота, огонь артиллерии", Военные летчики, Оружие Победы, Сталинские соколы, Форма Советской Армии до 6 января 1943 года, Форма Советской Армии после 6 января 1943 года

---

Стихи о форсировании водной преграды. Часть 2.

[TrashTank]

Продолжение этой записи

Евгений Долматовский "Кровавая река Тайпалеен-йоки"

Я много видел рек - и узких и широких,
Запомнится не каждая река
Но есть одна река - Тайпалеен-йоки,
Она не широка, не глубока

А было перейти ее труднее,
Чем жизнь прожить. Но нужно перейти!
Когда понтоны навели, над нею
Сплошной огонь открылся на пути

Но люди шли - сурово, тихо, долго.
И каждый думал: "Я еще живу"
И волгарям не вспоминалась Волга
Здесь было только то, что наяву:

Сквозь гром был слышен голос одинокий -
Звал санитара раненый в потоке...
Тяжелую волну несла в века
Одна, одна Тайпалеен-йоки -
Холодная и быстрая река.

Как это было

Тайпалеен-йоки в районе мыса Коуккуниеми

3 декабря 1939 года командующий войсками Ленинградского военного округа К.А. Мерецков отдал приказ о создании группы прорыва, получившей название Правая группа. Командующим группой был назначен комкор В.Д. Грендаль, который в первые дни кампании был инспектором артиллерии на Карельском перешейке. В Правую группу выделялись 150-я стрелковая дивизия комбрига С. А. Князькова и 49-я сд комбрига П.И. Воробьева, а также 19-й стрелковый полк из 142-й сд 50-го корпуса.

Боевой приказ № 11 Ленинградского военного округа от 5 декабря 1939 года ставил задачу частям 50-го стрелкового корпуса и Правой группы 6 декабря форсировать озеро Суванто-ярви у Кивиниеми и Тайпалеен-йоки у мыса Коуккуниеми. 142-я и 90-я сддолжны были затем продолжить наступление от Кивиниеми на железную дорогу Кирву — Хиитола, а части Правой группы должны были незамедлительно переправить на северный берег обе стрелковые дивизии группы и продолжить наступление во фланг и тыл финской обороны. За передовыми частями Правой группы и 50-го ск в ожидании прорыва сосредотачивался 10-й танковый корпус, для того чтобы войти в прорыв там, где наметится успех.

Район реки Тайпале прикрывала 10-я пехотная дивизия полковника Кауппила, входившая в 3-й армейский корпус генерал-майора Хейнрикса. За оборону участка от Хайтермаа до Вилаккала отвечал 29-й пехотный полк подполковника Варттиоваара, а участок от Вилаккала до устья Тайпале оборонял 28-й пехотный полк подполковника Сихвонена. В резерв корпуса был выделен 23-й пехотный полк подполковника Лаурила.

28-й полк поддерживала мощная артиллерийская группировка: первый и второй дивизионы 10-го артполка, 4-й отдельный тяжелый артиллерийский дивизион, а также батарея Каарна-йоки и батарея Ярисевя. Всего 12 орудий калибра 152 мм, восемь 122-мм гаубиц, 16 русских трехдюймовок и одно 120-мм стационарное орудие. Также в состав артиллерийской группировки 28-го полка вошла 2-я отдельная батарея с шестью 87-мм орудиями образца 1895 года из группы прикрытия Метсяпиртти.

Батарея Каарна-йоки (четыре 152-мм орудия) была стационарной, и ее таблица огня была составлена еще за два месяца до начала боевых действий. Огонь батареи был убийственно точным, и в ходе боевых действий батарея получила прозвище «Ангел Тайпале». Во многом именно финская артиллерийская группировка предопределила исход декабрьского сражения в районе Тайпале.

В приказе по армии перешейка от 7 ноября 1939 года было еще раз дано указание о том, что передний край финской основной оборонительной линии должен пройти по северному берегу Тайпалеен-йоки. Это означало, что части Красной Армии не должны были переправиться через реку, а мыс Коуккуниеми с его обширными полями нужно было удерживать любой ценой.

Основная линия обороны протянулась от Кирвесмяки до Теренттиля, а на мысу Коуккуниеми были оборудованы полевые укрепления только для боевого охранения. Такое решение было принято из-за формы мыса — части, обороняющие мыс, имели бы фланги, простреливаемые с советской стороны реки. Это создало бы большие проблемы .

Ширина реки Тайпалеен-йоки в районе мыса Коуккуниеми не превышает 200 метров. Большой проблемой для переправляющихся частей является сильное течение и отсутствие скрытых подходов к местам переправы.

Переправа через реку Тайпалеен-йоки началась во второй половине дня 6 декабря 1939 года в трех местах.

Финское боевое охранение, оставленное в Коуккуниеми, быстро отступило, и финские батареи открыли убийственный огонь по переправляющимся частям. Саперные и понтонные батальоны, наводившие переправы, понесли тяжелые потери. Подходы к переправам были открытыми как с южного берега Тайпалеен-йоки, так и на северном ее берегу, на полях Коуккуниеми.

Несмотря на высокие потери, советским частям удалось зацепиться за северный берег реки в районе Школьной рощи в Теренттиля и на самом мысу Коуккуниеми. В период с 6 по 11 декабря части РККА расширяли плацдарм, финны же контратаками пытались сбросить их в реку. Бои на плацдарме бушевали до 13 декабря, когда финны наконец отступили на основную линию обороны.

Обеспечивали переправу 6-й и 7-й понтонные батальоны и 1-й саперный батальон 49-й стрелковой дивизии. Переправа через Тайпалеен-йоки началась во второй половине дня 6 декабря 1939 года в трех местах.

В районе Виис-йоки переправлялись 212-й стрелковый полк 49-й стрелковой дивизии и 19-й стрелковый полк 142-й стрелковой дивизии (переправа № 3, начальник переправы — начальник штаба саперного батальона 142-й стрелковой дивизии).

В районе Козела 222-й стрелковый полк (переправа № 2, начальник переправы — старший лейтенант А. Е. Шелков, начальник штаба 1- го саперного батальона).

В районе паромной переправы — 15-й стрелковый полк (переправа № 1, начальник переправы капитан И. А. Зыкин, командир 1-го саперного батальона).

Все три переправы должны были начаться в 12 часов дня 6 декабря 1939 года.

Уже на подходе к району переправы финская артиллерия открыла по переправляющимся частям ураганный огонь. В 13:00 на исходных позициях были накрыты саперы капитана Зыкина, было разбито две автомашины с имуществом, тяжело ранено 18 человек и убиты шофер Дружинин и боец 1-й роты Печников. Последовало замешательство.

Только в 15:00 капитан Зыкин с комиссаром батальона Маркеловым лично повели машины парковой роты к переправе. Выяснилось, что привезенные к переправе резиновые лодки использовать невозможно, так как все они были посечены осколками. Под постоянным артиллерийским огнем финнов к реке пробились машины 7-го понтонного батальона, и совместными усилиями саперов и понтонеров переправа началась.

К 18:00 на северный берег реки переправились две роты 15-го стрелкового полка. В 18 часов было приказано переправу прекратить. Стрелки закрепились в так называемой роще Пярссинена на противоположном берегу реки. 3-й батальон 28-го пехотного полка капитана Карла Лагерлефа попытался сразу же сбросить их в реку, но потерпел неудачу. Тогда в дело был брошен полковой резерв, 2-й батальон капитана Мауно фон Шрове.

Бой длился всю ночь с 6 на 7 декабря, и только к утру финны рапортовали об окончании зачистки рощи. По советским архивным данным, роты 222-го и 15-го полков удержали как рощу Пярссинена, так и Школьную рощу.

На переправе № 2 саперы, несущие на себе резиновые лодки, уже на подходе к реке попали под фланговый пулеметный огонь из ДОТ в устье оврага Муста-оя и понесли тяжелые потери. Несмотря на это, саперы упорно выполняли свою работу. Многие лодки были расстреляны из ДОТ на середине реки. Из 20 лодок целыми остались три. Саперы потеряли 17 человек ранеными и двух убитыми. В 18:00 переправа № 2 также прекращена.

На переправе № 3 частям удалось переправиться на противоположный берег также после тяжелых потерь.

Тем не менее, в районе Виис-йоки советским частям удалось зацепиться за северный берег реки и продвинуться до леса. К концу дня был через реку наведен понтонный мост и на плацдарме находились уже два стрелковых полка и 116-й гаубично-артиллерийский полк. В районе Кирвесмяки, на берегу озера Суванто, советские части уже находились в непосредственной близости от финской основной оборонительной линии.

Командир 28-го пп полковник Сихвонен приказал 8-й и 9-й отдельным ротам отряда Метсяпиртти (это были роты сил прикрытия, сформированные из пограничников) контратаковать из района Кирвесмяки на мыс Коуккуниеми. Атака финских пограничников началась в 18:15 и вскоре захлебнулась из-за плотного огня. В полночь командир отряда капитан Инкинен снова поднял пограничников в атаку и снова потерпел неудачу. В то время, как пограничники безуспешно пытались продвинуться вперед, началась переброска резервов 10-й дивизии — 30-го пп подполковника Кемппи.

Первым на фронт в район Кирвесмяки прибыл 1-й батальон майора Яакко Сохло. В 5 утра 7 декабря две роты батальона пошли в атаку. В ходе атаки выяснилось, что район хутора Ляямяки был уже занят советскими стрелками. В ходе ночного боя финские роты зачистили хутор, но затем отступили на основную оборонительную линию. 2-я рота батальона, сумевшая продвинуться на полтора километра на юг, закрепилась на хуторе Нуутила. Днем 7 декабря в район Кирвесмяки прибыл 2-й батальон 30-го полка, но его контратака была отменена.

К 8 декабря на плацдарм у Коуккуниеми переправились 469-й и 674-й полки 150-й стрелковой дивизии. Была усилена также артиллерийская группировка — на плацдарм были переброшены четыре артиллерийских дивизиона (из 311-го пушечного полка и 334-го артиллерийского полка).

3-й батальон 19-го стрелкового полка, понесший большие потери, выводился с передовой. Сосредоточение войск проходило без должной скрытности и маскировки. В ходе смены частей на полях Коуккуниеми получилось большое скопление, которое финны сразу же накрыли артиллерией. Во время артналета погибли начальник штаба дивизии полковник Левин, начальник связи дивизии майор Зорин и ранены ряд командиров, находившихся вблизи.

Советское наступление на плацдарме началось 9 декабря 1939 года и было финнами отбито. 10 декабря наступление также не принесло частям Красной Армии успеха. Особо сильно пострадал 469-й стрелковый полк, двинувшийся в атаку без разведки и попавший под шквальный огонь основной оборонительной полосы. В 19:00 полк начал неорганизованный отход с поля боя. В бою был тяжело ранен и умер от ран временно командующий 469-м полком капитан Дубень, при отходе был оставлен на поле боя и замерз раненый начальник штаба полка капитан Семенов. Были ранены и убиты все три комбата и почти все командиры рот. В результате полк был выведен в тыл, и его сменил 756-й полк 150-й стрелковой дивизии.

Единственным успехом дня стал захват трех финских ДОТ «Альказар» в устье оврага Муста-оя батальоном капитана Нетребы 222-го стрелкового полка. Все попытки финнов вернуть этот комплекс 10 и 11 декабря не увенчались успехом. Потеря устья оврага Муста-оя означала, что стрелки и танки Грендаля теперь могли накапливаться в овраге и наступать на поля деревни Теренттиля.

К 13 декабря 1939 года части 150-й и 49-й стрелковых дивизий прочно овладели плацдармом на мысу Коуккуниеми и начали подготовку к прорыву основной финской линии обороны. В тот же день Мерецков отдал приказ на наступление Правой группе. Общее наступление было назначено на 15 декабря.

Действия стрелковых частей были готовы поддержать танки 39-й легкотанковой бригады полковника Лелюшенко и 204-й отдельный танковый батальон с огнеметными танками.

Дивизии поддерживали огнем 116-й гаубично-артиллерийский полк, 311-й пушечный полк и второй дивизион 402-го тяжелого гаубичного полка. Разведки целей артиллеристы произвести не успели и вели огонь по площадям.

В наступление шли все силы, сосредоточенные на плацдарме, — 6 стрелковых полков. Их поддерживали 59 танков 39-й лтбр и около 30 огнеметных танков.

Артподготовка длилась около трех часов, и после нее вся масса войск двинулась в наступление. Финны обрушили на наступающие стрелковые цепи огонь пулеметов, минометов и артиллерии. Красноармейцы были прижаты к земле и оторвались от танков.

Танкистам приходилось не раз возвращаться к пехоте и метр за метром вести ее за собой. Финские противотанкисты в полной мере использовали это маневрирование советских танков на поле боя. Огонь финские противотанковые пушки вели с фланга, с короткой дистанции и после этого сразу меняя позицию. Зачастую советские танковые экипажи даже не успевали заметить, откуда по ним был открыт огонь.


Химический танк ХТ-130 ведет огонь по финским позициям

Советские наступающие части сумели продвинуться буквально на несколько сотен метров — до финского противотанкового рва, который проходил в северной части полуострова Коуккуниеми перед финскими позициями. Большая часть пехоты осталась во рву, там же застряла часть танков. Те танкисты, которые сумели пройти ров, вырвались вперед и в одиночку вступили в бой с финскими пулеметчиками и противотанкистами, сметая финские проволочные заграждения.

К 17:00 наступление остановилось. На сборный пункт 39-й лтбр вернулось к этому времени только 4 танка. В тот день бригада понесла самые тяжелые потери в личном составе за всю войну — 25 убитых, 27 раненых, 6 человек пропавших без вести. Потери в танках были тоже крайне высокими: вернулось боеспособными 16 танков, подбитых артогнем 15, осталось на поле боя 28.

16 декабря советское наступление продолжилось, но снова было отбито финнами. В этот день 39-я бригада послала в бой 17 танков и за день потеряла 10 из них, но три танка сумели вернуться с поля боя. Было убито 7 и ранено 7 танкистов.

17 декабря советские части в третий раз атаковали финские позиции и снова неудачно. Финны сумели ликвидировать все местные прорывы контратаками и прочно удерживали основную оборонительную линию. 19 декабря начальник Генштаба командарм 1-го ранга Шапошников одобрил решение Мерецкова дать частям Правой группы отдых.

При форсировании реки Тайпалеен-йоки и в первых боях на плацдарме отличились и были награждены высочайшей наградой Советского Союза:

Водитель 7-го отдельного понтонного батальона Владимир Кузьмич Артюх (медаль № 198). Под обстрелом возглавил колонну батальона и обеспечил переправу через Тайпалеен-йоки 6 декабря 1939 года. Александр Твардовский посвятил ему поэму «Водитель Артюх».

Командир взвода 7-го отдельного понтонного батальона младший лейтенант Павел Васильевич Усов (медаль № 216), отличившийся при переправе через Тайпалеен-йоки.

Водитель-санитар 85-го медсанбата 49-й стрелковой дивизии красноармеец Иван Михайлович Ильиных (медаль № 400) — под огнем противника 7 декабря эвакуировал раненых с плацдарма по понтонному мосту, вечером 18 декабря на грузовике вывез раненых с передовой из оврага Муста-оя.

Командир батальона 222-го стрелкового полка капитан Василий Гаврилович Нетреба (медаль № 386) за захват трех ДОТ «Альказар» в устье Муста-Оя.

Командир батальона 222-го стрелкового полка старший лейтенант Михаил Тарасович Дударенко — погиб при форсировании Тайпалеен-йоки 6 декабря 1939 года.

Наводчик орудия 121-го противотанкового дивизиона 49-й стрелковой дивизии (медаль № 395) за отличие в бою 16 декабря при поддержке действий стрелковых частей в наступлении.

Командир 116-го гаубичного артиллерийского полка майор Дмитрий Иванович Турбин (медаль № 266) за образцовые действий полка в советско- финскую войну в районе Тайпале.

Водитель 116-го гаубичного артиллерийского полка красноармеец Василий Степанович Клюкин — бесперебойно доставлял боеприпасы на позиции, вывозил раненых.

Механик-водитель 85-го танкового батальона 39-й легкотанковой бригады Никита Иванович Русин (медаль № 219) — за умелые действия в бою 15–16 декабря 1939 года.

Политрук роты 674-го стрелкового полка Василий Леонтьевич Гутин — погиб при разведке боем 18 декабря 1939 года.

(с)Баир Иринчеев

@темы: Стихи о войне, Стихи и песни военных лет, Там всегда было место подвигу, "Танки, пехота, огонь артиллерии", история в лицах

---

Стихи о форсировании водной преграды

[TrashTank]

Александр Твардовский "Переправа"

Ночью, первым из колонны,
Обломав у края лед,
Погрузился на понтоны
Первый взвод.
Погрузился, оттолкнулся
И пошел. Второй за ним.
Приготовился, пригнулся
Третий следом за вторым.
Как плоты, пошли понтоны,
Громыхнул один, другой
Басовым, железным тоном,
Точно крыша под ногой.
Налегли, гребут, потея,
Управляются с шестом.
А вода ревет правее -
Под подорванным мостом.
Вот уже на середине
Их относит и кружит...
А вода ревет в теснине,
Жухлый лед в куски крошит,
Меж погнутых балок фермы
Бьется в пене и в пыли...
А уж первый взвод, наверно,
Достает шестом земли.

Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый,
Снег шершавый, кромка льда...

Кому память, кому слава,
Кому темная вода, -
Ни приметы, ни следа.

Ночью, первым из колонны,
Обломав у края лед,
Погрузился на понтоны
Первый взвод.
Погрузился, оттолкнулся
И пошел. Второй за ним.
Приготовился, пригнулся
Третий следом за вторым.

Как плоты, пошли понтоны,
Громыхнул один, другой
Басовым, железным тоном,
Точно крыша под ногой.

И плывут бойцы куда-то,
Притаив штыки в тени.
И совсем свои ребята
Сразу - будто не они,

Сразу будто не похожи
На своих, на тех ребят:
Как-то все дружней и строже,
Как-то все тебе дороже
И родней, чем час назад.

Поглядеть - и впрямь - ребята!
Как, по правде, желторот,
Холостой ли он, женатый,
Этот стриженый народ.

Но уже идут ребята,
На войне живут бойцы,
Как когда-нибудь в двадцатом
Их товарищи - отцы.

Тем путем идут суровым,
Что и двести лет назад
Проходил с ружьем кремневым
Русский труженик-солдат.

Мимо их висков вихрастых,
Возле их мальчишьих глаз
Смерть в бою свистела часто
И минет ли в этот раз?

Налегли, гребут, потея,
Управляются с шестом.
А вода ревет правее -
Под подорванным мостом.

Вот уже на середине
Их относит и кружит...
А вода ревет в теснине,
Жухлый лед в куски крошит,
Меж погнутых балок фермы
Бьется в пене и в пыли...

А уж первый взвод, наверно,
Достает шестом земли.

Позади шумит протока,
И кругом - чужая ночь.
И уже он так далеко,
Что ни крикнуть, ни помочь.

И чернеет там зубчатый,
За холодною чертой,
Неподступный, непочатый
Лес над черною водой.

Переправа, переправа!
Берег правый, как стена...

Этой ночи след кровавый
В море вынесла волна.

Было так: из тьмы глубокой,
Огненный взметнув клинок,
Луч прожектора протоку
Пересек наискосок.

И столбом поставил воду
Вдруг снаряд. Понтоны - в ряд.
Густо было там народу -
Наших стриженых ребят...

И увиделось впервые,
Не забудется оно:
Люди теплые, живые
Шли на дно, на дно, на дно...

Под огнем неразбериха -
Где свои, где кто, где связь?

Только вскоре стало тихо, -
Переправа сорвалась.

И покамест неизвестно,
Кто там робкий, кто герой,
Кто там парень расчудесный,
А наверно, был такой.

Переправа, переправа...
Темень, холод. Ночь как год.

Но вцепился в берег правый,
Там остался первый взвод.

И о нем молчат ребята
В боевом родном кругу,
Словно чем-то виноваты,
Кто на левом берегу.

Не видать конца ночлегу.
За ночь грудою взялась
Пополам со льдом и снегом
Перемешанная грязь.

И усталая с похода,
Что б там ни было, - жива,
Дремлет, скорчившись, пехота,
Сунув руки в рукава.

Дремлет, скорчившись, пехота,
И в лесу, в ночи глухой
Сапогами пахнет, потом,
Мерзлой хвоей и махрой.

Чутко дышит берег этот
Вместе с теми, что на том
Под обрывом ждут рассвета,
Греют землю животом,-
Ждут рассвета, ждут подмоги,
Духом падать не хотят.

Ночь проходит, нет дороги
Ни вперед и ни назад...

А быть может, там с полночи
Порошит снежок им в очи,
И уже давно
Он не тает в их глазницах
И пыльцой лежит на лицах -
Мертвым все равно.

Стужи, холода не слышат,
Смерть за смертью не страшна,
Хоть еще паек им пишет
Первой роты старшина.

Старшина паек им пишет,
А по почте полевой
Не быстрей идут, не тише
Письма старые домой,

Что еще ребята сами
На привале при огне
Где-нибудь в лесу писали
Друг у друга на спине...

Из Рязани, из Казани,
Из Сибири, из Москвы -
Спят бойцы.
Свое сказали
И уже навек правы.

И тверда, как камень, груда,
Где застыли их следы...

Может - так, а может - чудо?
Хоть бы знак какой оттуда,
И беда б за полбеды.

Долги ночи, жестки зори
В ноябре - к зиме седой.

Два бойца сидят в дозоре
Над холодною водой.

То ли снится, то ли мнится,
Показалось что невесть,
То ли иней на ресницах,
То ли вправду что-то есть?

Видят - маленькая точка
Показалась вдалеке:
То ли чурка, то ли бочка
Проплывает по реке?

- Нет, не чурка и не бочка -
Просто глазу маята.
- Не пловец ли одиночка?
- Шутишь, брат. Вода не та!
Да, вода... Помыслить страшно.
Даже рыбам холодна.
- Не из наших ли вчерашних
Поднялся какой со дна?..

Оба разом присмирели.
И сказал один боец:
- Нет, он выплыл бы в шинели,
С полной выкладкой, мертвец.

Оба здорово продрогли,
Как бы ни было, - впервой.

Подошел сержант с биноклем.
Присмотрелся: нет, живой.
- Нет, живой. Без гимнастерки.
- А не финн? Не к нам ли в тыл?
- Нет. А может, это Теркин? -
Кто-то робко пошутил.

- Стой, ребята, не соваться,
Толку нет спускать понтон.
- Разрешите попытаться?
- Что пытаться!
- Братцы, - он!

И, у заберегов корку
Ледяную обломав,
Он как он, Василий Теркин,
Встал живой, - добрался вплавь.

Гладкий, голый, как из бани,
Встал, шатаясь тяжело.
Ни зубами, ни губами
Не работает - свело.

Подхватили, обвязали,
Дали валенки с ноги.
Пригрозили, приказали -
Можешь, нет ли, а беги.

Под горой, в штабной избушке,
Парня тотчас на кровать
Положили для просушки,
Стали спиртом растирать.

Растирали, растирали...
Вдруг он молвит, как во сне:
- Доктор, доктор, а нельзя ли
Изнутри погреться мне,
Чтоб не все на кожу тратить?

Дали стопку - начал жить,
Приподнялся на кровати:
- Разрешите доложить.
Взвод на правом берегу
Жив-здоров назло врагу!
Лейтенант всего лишь просит
Огоньку туда подбросить.
А уж следом за огнем
Встанем, ноги разомнем.
Что там есть, перекалечим,
Переправу обеспечим...

Доложил по форме, словно
Тотчас плыть ему назад.

- Молодец! - сказал полковник. -
Молодец! Спасибо, брат.

И с улыбкою неробкой
Говорит тогда боец:
- А еще нельзя ли стопку,
Потому как молодец?

Посмотрел полковник строго,
Покосился на бойца.
- Молодец, а будет много -
Сразу две.
- Так два ж конца...

Переправа, переправа!
Пушки бьют в кромешной мгле.

Бой идет святой и правый.
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле.

Как это было

Вид на Лосевские пороги со стороны финских позиций. Современное фото

6 декабря в район Кивиниеми были направлены 90-я стрелковая дивизия и 24-й корпусной артиллерийский полк. Начальник штаба 50-го стрелкового корпуса отдал приказ о переброске дивизии в три часа утра 6 декабря, дивизия должна была сосредоточиться в Кивиниеми к рассвету 7 декабря 1939 года. Частям дивизии необходимо было повернуть на восток и пройти маршем около 15–20 километров.

Около 7 утра штаб 90-й сд получил приказ начальника штаба 50-го ск быть в готовности к переправе к 11:00. Порядок переправы был следующим: первым идет 461-й стрелковый полк 142-й стрелковой дивизии, затем 35-я легкотанковая бригада и затем 90-я дивизия. По данным начальника штаба корпуса, южный берег протоки был уже очищен от финнов и занят 461-м сп.

К этому моменту в район Ояла прибыли штаб 90-й дивизии и ее 173-й стрелковый полк. На подходе был 286-й полк. Однако артиллерия дивизии сильно отстала из-за пробок.

В район Кивиниеми лично прибыл командющий 7-й армии Яковлев, командир 50-го ск, начальник инженерной службы фронта. Среди сопровождавших начальство военных корреспондентов был и поэт Александр Твардовский.

На деле выяснилось, что деревня Кивиниеми на южном берегу и Суворовский шанец все еще заняты небольшими группами финнов. Командир 142-й сд лично повел в атаку свой 461-й полк, но финны только к 12:00 отступили за протоку и взорвали мосты.

Подразделения 461-го полка вышли на берег протоки. Они первыми вошли в соприкосновение с основной линией финской обороны. И в этот момент финны обрушили на полк огонь всего, что было в наличии, — артиллерии, минометов, пулеметов. До этого 461-й полк привык иметь дело только с небольшими финскими отрядами прикрытия силой до роты. Не выдержав неожиданного и плотного обстрела, подразделения 461-го сп начали беспорядочный отход от берега протоки.

К 14:00 комбриг Зайцев, командир 90-й сд, видя отход 461-го полка, приказал второму батальону 286-го полка занять район крепости. Несмотря на все усилия, собрать и привести в порядок разбежавшиеся подразделения 461-го полка не удалось, хотя в этом принимал участие и штаб 7-й армии. Стало ясно, что для приведения полка в порядок потребуется длительное время. Времени же у командарма Яковлева было очень мало.

Результатом неразберихи у Кивиниеми стало решение командарма-7 бросить на форсирование части 90-й сд немедленно, с марша. Приказ был отдан устно. Времени на подготовку форсирования водной преграды оставалось до прибытия 5-го понтонного батальона, приданного 142-й сд (понтоны все еще пробивались к Кивиниеми через пробку на шоссе).

Комбриг Зайцев и его штаб успели только провести рекогносцировку места переправы и отдать предварительные приказания. Не было времени на разведку, подтягивание артиллерии, организацию взаимодействия родов войск.

Любой, кто посещал бывший поселок Кивиниеми, нынешний поселок Лосево, и видел знаменитые Лосевские пороги, задаст резонный вопрос: как могло командование дивизии решиться форсировать Лосевские пороги на понтонах? Почему при рекогносцировке берега штаб 90-й дивизии сразу не отказался от переправы по причине ее физической невозможности?

По схемам переправы, составленным после войны капитаном Залесским из штаба 90-й дивизии, становится ясно, что и место начала переправы, и место рекогносцировки были значительно западнее порогов. Погрузка на понтоны происходила в районе между Ояла (Варшко) и Кивиниеми (Лосево), в месте, где Вуокса все еще представляет собой озеро и не сужается до бурной протоки. В отчете о переправе записано: «скорость течения незначительна, незаметна».

Очевидно, командование 90-й сд решило, что если переправляться на достаточном удалении от порогов, то понтоны и танки-амфибии на пороги течением не унесет. Еще западнее порогов по льду комбриг переправляться не решился, так как не было времени провести ледовую разведку.

Комбриг Зайцев принял решение: в первом эшелоне переправляется первый батальон 173-го сп в сопровождении роты плавающих танков Т-37А и Т-38 из 339-го танкового батальона дивизии. Огневую поддержку переправе должны были оказать батареи полковой и противотанковой артиллерии полка, а также танки Т-26 из того же 339-го тб. Все огневые средства были выдвинуты на берег в район погрузки на понтоны. При захвате плацдарма батальон должен был закрепиться и дать сигнал ракетами. После этого должна была начаться переправа основных сил полка и дивизии.


Малый плавающий танк Т-37А, захваченный финнами.

Артиллерия дивизии и корпуса были на подходе. На утро 7 декабря на позициях стоял только один дивизион 269-го гаубично-артиллерийского полка 142-й дивизии и два дивизиона 149-го гаубично-артиллерийского полка. В полдень на огневые позиции въехал один дивизион 96-го артполка. Остальная артиллерия была еще на марше, причем везла с собой она только половину боекомплекта. Никакой артиллерийской разведки проведено не было, и об эффективной артподговке речи идти не могло.

Единственными разведывательными данными о противнике в Кивиниеми были карты из «Альбома укреплений Карельского перешейка», составленного на основе агентурных данных в 1937 году. То есть - до начала строительства основных оборонительных рубежей, получивших название "Линии Маннергейма". ДОТ первого периода постройки были сооружены непосредственно на берегу реки, стандартные полукапониры и капониры образца 1939 года — на удалении 200–300 метров от берега.

Всего на берегу Вуоксы и Суванто в 1920-е годы было построено шесть узлов сопротивления. В каждый узел входил капонир на 4 орудия и два пулеметных ДОТ фронтального огня для его прикрытия от десантов противника. Капониры были встроены в мысы для лучшего прострела зеркала воды и были фактически незаметны со стороны противника. Каждый из них был оснащен бронекуполом для наблюдения за противником и корректировки огня. В фортах устанавливались 57-мм орудия, оставшиеся от царской армии (в Кивиниеми был построен полукапонир на одно орудие и пулемет).

Командиры 461-го полка о группировке финнов ничего сказать не могли. Из-за утреннего боя с финнами на южном берегу порогов и из-за задержки понтонов погрузка началась только во второй половине дня. В 15:30 на берег в район переправы вышел первый батальон 173-го стрелкового полка, на прямую наводку встали 6 орудий полковой артиллерии и 12 сорокапяток. Туда же подъехали 5 танков Т-26 для ведения огня с места и 12 танков Т-38.

В это же время в район переправы подъехала голова колонны 5-го понтонного батальона и сразу же начала спускать понтоны на воду. Около 16:00, в наступающих сумерках, были готовы первые три понтона. На них погрузились два стрелковых взвода первой роты и один пулеметный взвод.

Из 12 плавающих танков 8 были готовы к спуску на воду. Крошечные амфибии сразу столкнулись с трудностями. Один танк запутался в проволоке, четыре сели днищем на камни, и только три танка поплыли сопровождать понтоны. Уже полностью стемнело. Маленький отряд уходил в неизвестность.

Как только понтоны и танки достигли середины протоки, течение огромной силы подхватило их и понесло к подорванным мостам. В тот же момент финны осветили протоку прожекторами и открыли пулеметный огонь по понтонам и месту погрузки. Одновременно открыли огонь финские минометы и артиллерия. Сигнала ракетами от отряда не последовало.

В кромешной темноте, под обстрелом, к погрузке приступили три взвода 2-й роты. Взводы были отправлены на северный берег с тем же результатом.

Ночью с северного берега реки по взорванному мосту пробрался командир взвода, который рассказал о судьбе отряда. По его словам, течение было столь мощным, что подхватило понтоны и понесло к взорванным мостам. Его понтон сумел достичь противоположного берега, но потери от огня были очень тяжелыми. Командир роты пропал.

Комвзвода предложил перебросить 4-ю роту через протоку по взорванному мосту. Эта попытка была предпринята, но финны обнаружили роту и открыли по ней сильный пулеметный огонь. Рота вернулась на южный берег, погрузилась на последние три понтона и также отправилась в темноту.

Утром на южный берег выбрались три экипажа танкеток Т-38 и еще несколько бойцов. Среди них был и командир первой роты, отправившийся на противоположный берег с первыми тремя понтонами. Только тогда стала ясна вся картина неудачи.

Прошитые пулеметными очередями понтоны начали тонуть, их понесло течением на пороги и выбросило на южный берег. Из 9 понтонов, которые были посланы на северный берег, достигли цели только четыре, причем большинство бойцов на понтонах были ранены и убиты еще до того, как понтоны причалили к берегу. Тем не менее они сумели зацепиться за берег и пробиться в деревню, где засели в подвалах. Связи с ними не было. Сигнал ракетами командир первой роты дать не смог, так как случайно утопил ракеты при переправе.

Один из танков перевернулся на середине протоки и затонул, наскочив на камень, два оставшихся добрались до противоположного берега, но выйти на него не смогли из-за крупных валунов и толстой кромки льда. Впоследствии их тоже отнесло течением, и они затонули.

Утром 8 декабря переправа была прекращена. 173-й полк был отведен из района переправы, его место занял 286-й. 173-й полк доложил о потере 114 человек пропавшими без вести.

Около 30 бойцов полка сумели продержаться в подвалах на северном берегу еще двое суток, отбив несколько финских контратак. Когда у них закончились патроны, они были либо перебиты, либо взяты в плен.

Несмотря на полный провал переправы, командование 7-й Армии отрапортовало наверх о том, что два батальона зацепились за северный берег протоки и создали плацдарм. Подобное приукрашивание ситуации было типично для раннего периода финской кампании и приводило Ставку Верховного Главнокомандования в ярость. Когда выяснилось, что сообщение было ложным, предупреждение получили и Мерецков, и Яковлев.

Александр Твардовский написал свое знаменитое стихотворение «Переправа» под впечатлением событий 7 декабря 1939 года на переправе у Кивиниеми. Стихотворение достаточно точно отражает ход событий того вечера.

После срыва переправы командование корпуса потребовало от командиров 142-й и 90-й дивизий продолжить переправу днем 8 декабря на уцелевших понтонах и доставленных из Ленинграда обывательских лодках (всего 250 штук). Однако командиры дивизий и полков потребовали сутки на разведку и подготовку переправы. Командование корпуса согласилось с их доводами.

Новое решение на переправу было такое:
— переправа производится в ночь с 9 на 10 декабря 1939 года;
— производится она в нескольких местах на широком фронте;
— переправа производится только после надлежащей подготовки и при должном боевом и материальном обеспечении.

Была произведена ледовая разведка с мыса Лехти-кюля и составлены планы артиллерийской подготовки и дальнейшего артиллерийского сопровождения. Произведенная ледовая разведка показала возможность переправы по льду в пешем строю — толщина льда была уже 5 сантиметров и более.

Переправляться 90-я дивизия должна была в двух местах: на лодках и понтонах у протоки по старому плану и по льду с мыса Лехти-кюля в двух километрах западнее.

Вечером 9 декабря в целях обеспечения переправы на северный берег с мыса Лехти-кюля вышла разведрота 588-го сп, а в районе мыса сосредоточился второй батальон 588-го полка.

Поздно вечером 9 декабря разведрота донесла в штаб дивизии, что перешла Вуоксу, не обнаруженная финнами, и сосредоточилась на северном берегу. Все было готово для начала переправы, но она была отменена приказом командования 50-го ск, командарм Яковлев уже 8 декабря отказался от наступления на кексгольмском направлении и предложил Ставке нанести главный удар на выборгском направлении.

(с)Баир Иринчеев

@темы: Стихи о войне, Стихи и песни военных лет, Там всегда было место подвигу, "Танки, пехота, огонь артиллерии", история в лицах

---

Тегеран - Ялта - Потсдам

[М-Воронин]

Тегеран – Ялта – Потсдам: Сборник документов / Сост.: Ш.П.Санакоев, Б.Л.Цыбулевский. 2-е изд. М.: Издательство «Международные отношения», 1970. 416 с.

В Сборник включены документы трех конференций руководителей стран антигитлеровской коалиции – Тегеранской, Крымской (Ялтинской) и Потсдамской. Эти конференции сыграли выдающуюся роль в укреплении боевого и политического сотрудничества СССР, США и Англии в годы второй мировой войны. Совещания руководителей трех держав имели большое значение не только во время совместной борьбы против германского фашизма и японского милитаризма, но и в последующем – в создании основ послевоенного устройства мира.
ЧИТАТЬ

@темы: 1943, 1944, Великая победа, Врага нужно знать в лицо, Книги о войне, союзные войска; Второй фронт, открытый 6 июня 1944 года, США, Великобритания, Франция и другие, 1945

---

Меня нашли

[TrashTank]

Ну вот и всё. Земля на грудь уже не давит.
Теперь могу я прокричать родне:
Меня нашли! Вам скоро весточку доставят
О "без вести пропавшем" на войне.

Меня нашли, родной, искать уже не нужно
Уже прочтён мой смертный медальон
Они пришли за мной - отряд неравнодушных
Ах сколько раз я видел этот сон.

Запросы, знаю, ты давно уже не пишешь,
Но папка твой не без вести пропал
Погиб под Ржевом я, сынок. Теперь ты слышишь?
Меня ты помнишь? Ты б меня забрал...

Ты плохо слышишь? Это возраст, понимаю
Ну, может, тогда внуки заберут?
Ведь я устал тут между адом быть и раем
И верю, что услышат и придут.

Но если я и внуками забытый,
То знаю, кто услышит голос мой
Откликнись, правнук! Это прадед твой убитый!
Я здесь под Ржевом. Забери домой!

Сергей Белкин
11 ноября 2014 г.

@музыка: Александр Царьков - Под Сычевкой, под Ржевом, у истоков Днепра

@темы: Стихи о войне, Фотографии, «Война не окончена, пока не захоронен последний солдат»

---

[{ПАМЯТЬ}]

09.05.2016 в 10:16

Пишет  ц-АМФ:

09.05.2016 в 00:40

Пишет  Arvenever:

Письма с фронта

Письма с фронта бойцов Красной Армии в Великую Отечественную войну.






















Германия. 5 февраля 1945г.
Здравствуй дорогая мама. Прости за долгое молчание, сейчас такое время. Очень мало свободного времени. Сейчас нахожусь в Германии, тебе наверное покажется странно, в самом, что называется логове зверя. Города и деревни пустые, все барахло оставили, вот жили сволочи. Со всей Европы награбили да у нас. Уходят на запад, мол там англичане да американцы, мягче примут. А мы пришли в Германию творить суд и расправу над гитлеровцами за муки, горе и слезы советских людей. Ну о себе, живу хорошо погода стоит пасмурная. Ну, скоро лето заживем.
Пока всего хорошего. Крепко целую. Женя.
Жду письма. Пиши как живешь.



Австрия 12.08.1945г.
Здравствуй дорогая Мама!
Я жив здоров. Получил от тебя недавно письмо. Когда ты соберешься купить себе туфли? От Воли то же получил письмо! Я ему написал на счет денег — ему не пошлю, тебе пришлю, он как-нибудь без них обойдется, а ты, я знаю тебе трудно. Мама я тебя прошу пришли мне свою фотокарточку и Лёвину. Может быть у тебя она одна, ты ее отнеси в фотографию там ее перепечатают.

Ну новости — в выходные был в Вене, красивый город. Но разрушен, американцы и англичане постарались. Ну насчет войны, она точно не будет. Японца то быстро разобьют.<
Ну опять про Вену. Хотел сходить в театр, но он разрушен (оперный), а был в камерном, посидел один акт да ушел ничего не понял. Хотел сходить в знаменитый Венский лес, посмотреть памятник Штрауса, то же не сходил было уже поздно. Видел знаменитый собор Св. Стефана одну правда башню разбили, но одна стоит вот красивая. Был на Дунае. Хоть я его перелетал он кажется с верху желтый, а так красивый голубой Дунай. В общем приеду в отпуск расскажу много.
Ну пока всего хорошего. Крепко целую
Женя.




Письмо из Австрии 1945г. Про крохоборов…
(24летний сын пишет маме)
Здравствуй дорогая мама!
Получил от тебя письмо. Ты пишешь, что получила посылку. Что то оно поздно пришло. Насчет посылок ты пишешь, что некоторые присылают отрезы (ткань) Имей ввиду, что это в большинстве случаев посылают крохоборы которые не воевали, а собирали барахло, а мы не успевали даже на одном месте поспать, все время перелетали за танками. Тут было не до барахла, а набрать было конечно чего. Автомашин не было вернее мы на них не ездим, а в боевой самолет не положить. Так что ты не завидуй этим счастливым людям, которые ходят в заграничном. Тыловики их немало побили за это. Красная Армия этим не занимается. Ну насчет денег каждый месяц я тебе буду высылать руб. по 550. Более не могу, зарплата не позволяет, а марки и шиллинги не пошлешь. Ну погода стоит теплая. Поспели фрукты, виноград, яблоки. Ну насчет отпуска наверное дадут. Сообщу, а может быть нет. Ну пока все хорошо. Целую Женя.
Австрия. 19.08.1945г.
Пиши жду.



Евгений Антонович Никаноров.
Дата рождения 13.08.1921г.
Был призван в 1939г в 18лет, домой вернулся в 1947г.

Из вещей привез: вещь-мешок, котелок, консервный нож и 2 записные книжки….



В заключении я хочу сказать, что читая фронтовые письма, я была потрясена их простотой. В них самыми короткими, самыми прямыми путями выражены любовь и ненависть вера в будущее и жажда жизни. В них ярко выражены массовый характер героизма и нравственные начала общества.

Как нежно и преданно они любят близких - матерей, жён, детей! Как точно и умно они ощущают связь своей единственной жизни и жизни народа, свою любовь к Родине .

@темы: Письма с фронта - Письма на фронт

---

[М-Воронин]

Не обожженные сороковыми,
Сердцами вросшие в тишину,—
Конечно, мы смотрим
глазами иными
На вашу большую войну.
Мы знаем по сбивчивым,
трудным рассказам
О горьком победном пути,
Поэтому должен
хотя бы наш разум
Дорогой страданья пройти.
И мы разобраться обязаны сами
В той боли,
что мир перенес.
…Конечно, мы смотрим
иными глазами
Такими же,
полными слез.

Юрий Поляков

@темы: Стихи о войне, Картины о войне

---

об историческом значении сегодняшнего дня

[М-Воронин]

День Победы превращается в тотальный хеппенинг и патриотическое шоу.
То, что вымывается суть Дня Победы, очень хорошо видно на примере нашего кинематографа – достойных фильмов о войне снимают все меньше и меньше. И то в основном получаются либо боевики, либо психологические драмы. Вымывается общественная суть тех событий – когда анализируются социальные причины и следствия, а судьба человека является лишь иллюстрацией.
Во-первых, мы воевали не с какой-то нацистской Германией. А с миропорядком, который возник в ходе мирового экономического кризиса.
Нацизм – это диктатура крупного капитала в условиях тотального обнищания народонаселения и глубочайшего экономического кризиса. Технология, когда в условиях кризиса обнищавший народ превращается в толпу и управляется, натравливая одну социальную и национальную группу на другую – не нова.
Нацизм – это доведенный германским рассудочным разумом до совершенства расизм. В рамках этого миропорядка некоторым народам просто нет места в пищевой и потребительской цепочке. Так же, как не нашлось места гуронам, австралийским аборигенам и прочим бушменам с делаварами. Так вот нам в рамках этого мироустройства места не было предусмотрено.

Во-вторых, никто из наших будущих союзников из США и Британии, по большому счету, не имел ничего против такого мироустройства. Большая война была отличным бизнесом, особенно для США, которые торговали и с Советским Союзом, и с Третьим Рейхом. Североамериканская корпорация «Дженерал Моторз», которой принадлежал и принадлежит до сих пор «Опель», спокойно производила грузовики и другую технику для Вермахта. Британию же стала волновать война только после того, как Гитлер начал бомбить Лондон в припадке своего животного антисемитизма.

В-третьих, наши предки воевали вовсе не с нацистской Германией, а практически со всей Западной и Центральной Европой. Потому что правящие элиты Австрии, Швеции, Болгарии, Венгрии, Италии и остальных Хорватий с Голландиями полностью устраивал такой миропорядок. Потому что он был понятен своим колониально-расистским подходом. Еще один крестовый поход на Восток – ничего нового. Просто под другими знаменами и с другими вождями.

В-четвертых, приход оккупантов естественным образом запустил механизмы внутренней сегрегации внутри советского общества. Значительная часть граждан встала на сторону врага, потому что в расистском мироустройстве есть место в пищевой цепочке для надсмотрщиков. Только то, что пособников и коллаборационистов повесили и выслали в лагеря после войны, позволило не поднимать эту тему. И то она постоянно выплывала в массовой культуре.

В-пятых, нашим предкам очень повезло, что в тот момент при власти находилась династия «Красных императоров», которые прошли горнила гражданской войны. Потому что, будь при власти элиты, растленные сверхпотреблением и привыкшие к размеренной и спокойной жизни, то нашу Родину ждала бы судьба Франции и Польши.

В-шестых, Победа в войне была возможна только благодаря интернациональному духу в обществе. Потому что с точки зрения национального эгоизма никакого смысла уральцу, сибиряку, узбеку или казаху оборонять с остервенением какую-то далекую Москву или Одессу нет никакого смысла. Это ведь не к нему домой пришли враги? Другая республика, другие законы – вот пусть они и обороняются. Победа над национальным эгоизмом и местечковым патриотизмом – основа основ Победы наших предков.

И, наконец, самое главное. Не надо обольщаться. Нацизм победили в 20 веке. Но не факт, что он не возродится в 21 веке. Наоборот, все предпосылки для его возрождения есть. Есть глубокий мировой экономический кризис. Есть нежелание правящих элит ничего менять. Есть капитал, который стремится к созданию сверхмонополий и слиянию с государственной властью. Есть национальный эгоизм – дрожжи, на которые отлично ложится расистская идеология. Есть готовность наших сограждан к коллаборационизму.
Все предпосылки к возрождению нацизма есть. Осталось понять, готовы ли мы так, как были готовы наши предки?

Семен Уралов, шеф-редактор журнала «Однако. Евразия»

@темы: 9 мая - День Победы, Великая победа, США, Великобритания, Франция и другие

---

Суеверия советских лётчиков

[Drakon Vetra]

отсюда: www.yaplakal.com/forum7/topic1331810.html

«Нет атеистов в окопах под огнём» – этот популярный афоризм в том или ином виде встречается во многих статьях, книгах и даже песнях. Очевидно, что речь в нём идёт не только о религии, но и о попытках вычислить разного рода закономерности, которые помогут солдату выжить в гуще сражения, когда жизнь зависит от малейшей мелочи.

Именно так появлялись приметы и суеверия в армии. А самыми суеверными, по словам одного из самых известных штурманов СССР Бориса Рапопорта, были во времена Великой Отечественной войны разведчики и лётчики

Наиболее строго таким неофициальным традициям следовали штурмовики и бомбардировщики, а вот среди лётчиков-истребителей суеверия приживались только наиболее популярные. Вероятно, это связано с тем, что вылеты их зачастую происходили по тревоге и на ритуальные процедуры времени просто не оставалось.

Самая популярная примета, распространённая буквально во всех полках и эскадрильях, была связана с бритьём. Сам Рапопорт заявлял, что бриться перед вылетом – верная смерть. Некоторые молодые пилоты даже пытались отращивать бороды, однако быстро понимали, что густая щетина мешает пользоваться масками, да и сильно мешает во время боевых вылетов, когда пилоты вынуждены были постоянно осматриваться вокруг в поисках вражеских самолётов. В результате традицией стало вечернее бритьё.
Но были и исключения. Так, пилот-бомбардировщик Максименко Алексей рассказывал, что во второй половине войны традиция это была уже не столь актуальна, а вот молодые лётчики всегда хотели блеснуть перед слабым полом, поэтому брились несмотря ни на что. Однако у самого Максименко была другая традиция – он всегда сидел на парашюте в своём кресле, хотя некоторые его соратники их снимали. Связано было это с тем, что во время одного из его первых налётов он почувствовал, что неожиданно ему стало крайне неудобно сидеть.

Оказалось, что во время полёта прямо под его кресло попала пулемётная пуля, но не смогла пробить плотно сложенную парашютную ткань.
Другой, не менее популярной, приметой была одежда. Часто пилоты, вышедшие живыми из особо опасных боёв начинали носить только ту форму, в которой они выживали в самых безнадёжных ситуациях. Иногда доходило до совсем абсурдных ситуаций, когда лётчики перед вылетом переодевались в обгорелые или пробитые пулями гимнастёрки. Так, в 672-ом штурмовом полку служил Герой Советского Союза Николай Прибылов, который, по рассказам сослуживцев, всегда летал в одном и том же зимнем комбинезоне, даже летом.

Ещё одной причиной не менять гимнастерки была религиозность матерей и жён лётчиков. Многим из пилотов женщины вшивали в одежду иконы и крестики. Кто-то потом сам их перешивал в новую форму, а другие были уверены, что любовь близких женщин придаёт этим символам веры особую силу и не решались отпарывать их сами. Герой Балтийской авиации Иван Лукьянов вспоминал, что верующих среди его сослуживцев было немало, однако никто и никогда не молился перед вылетом.

Немало суеверий ходило и вокруг номеров самолётов. Мало кто хотел садиться за штурвалы машин по 13 номером. Множество рассказов ходило о пилотах, погибших буквально на ровном месте в самолётах под 13 номером. Это же относилось и к вылетам 13 числа. Но были и исключения. Лётчик 1-ого Гвардейского истребительного полка Клименко Виталий даже поставил себе на службу это суеверие. Он вспоминал, что немецкие пилоты боялись «чёртовой дюжины» в любом проявлении, поэтому завидев его Як с 13 номером на борту некоторые даже пытались сразу выйти из боя. В других же полках от 13 самолётов часто «избавлялись» – отправляли на постоянный ремонт, или закрашивали. Так, в полку Рапопорта 13-ый номер был заменён белой чайкой.

Часто талисманами становилась не только форма, но и более необычные предметы. Обычно что-то связанное с домом или с гражданской жизнью. Лётчик-бомбардировщик Борис Макаров, например, брал с собой скрипку. Зачастую талисманами становились боевые трофеи. Пилот 182-ого истребительного полка Василий Ламбуцкий всю войну пролетал с бельгийским маузером, который он снял с немецкого пилота, которого сбил рядом со своим аэродромом. С трофеем этим он не расставался, так как свой личный ТТ на вылеты Ламбуцкий не брал, потому что двое предыдущих владельцев погибли.

В суеверия перерастали и вполне объяснимые «приметы». Часто командиры не допускали к вылетам пилотов, которым накануне приснился дурной сон или если у них плохое предчувствие. Только связано это было с тем, что невыспавшийся или перенервничавший лётчик действительно мог совершить ошибку и не вернуться из боя. По этой же причине редко в каком полку употребляли «фронтовые 100 грамм», так как похмелье плохо сказывалось на реакции. А положенный алкоголь пилоты зачастую выменивали у местных на что-либо более полезное на войне или сливали во фляжки до отпуска или увольнительной.

Многие из этих примет родились на войне, но дошли и сохраняются и в современной авиации, а некоторые перекочевали и в мирную жизнь

@темы: Военные летчики

---

[ц-АМФ]

@темы: ОСТОРОЖНО - Ф А Л Ь С И Ф И К А Ц И Я !!!, Книги о войне

---

Кто виноват в массовой гибели плененных в Сталинграде немцев?

[TrashTank]

19.01.2016 в 09:50

Пишет  ирваго:

Вот это поворот !! И тут русские виноваты !!

Воспоминания воевавшего на восточном фронте артиллерийского офицера Виганда Вюстера :

...Русские должны были суметь подготовиться к приему большого количества пленных, взятых в Сталинграде. Им должно было быть известно, что пленные находятся в отчаянно плохом состоянии здоровья. Особенно им стоило принять меры по отношению к раненым, наполнявшим городские подвалы, а не оставлять их на произвол судьбы, проигрывающих битву со смертью. Явно, несмотря на медоточивые
призывы сдаться, об этом никто не подумал. Единственное, что для них что-то значило, был распад «фашистской» 6-й германской армии...

Отсюда

Чот прям захотелось напомнить ,как обращались с нашими пленными.. "А нас то за шо " в терминальной стадии..



К Рождеству 1942 г. попытки германского командования пробить советскую оборону и установить связь с окруженными закончились крахом. Шанс вырваться из «котла» также был упущен. Оставалась еще иллюзия, что обитателей «котла» можно будет снабжать по воздуху, однако Сталинградский «котел» отличался от Демянского и Холмского размерами, удаленностью от линии фронта, а главное – численностью окруженной группировки. Но самым важным отличием было то, что советское командование училось на своих ошибках и предприняло меры для борьбы с «воздушным мостом». Еще до конца ноября ВВС и зенитная артиллерия уничтожили несколько десятков транспортных самолетов. К концу Сталинградской эпопеи немцы потеряли 488 «транспортов» и бомбардировщиков, а также около 1000 человек летного состава. При этом даже в самые спокойные дни обороняющиеся так и не получали причитавшиеся им 600 тонн снабжения в сутки.

Недоедание было самой большой проблемой. С 26 ноября норма продовольствия в «котле» была сокращена до 350 г хлеба и 120 г мяса. 1 декабря норму выдачи хлеба пришлось уменьшить до 300 г. 8 декабря норма выдачи хлеба была уменьшена до 200 г. Стоит напомнить, что минимальная норма хлеба, выдававшаяся в блокадном Ленинграде рабочим в ноябре – декабре 1941 г., составляла 250 г. Впрочем, какое-то время немцы получали к своей тощей пайке приварок из конины.

12 и 14 декабря командование 79-й пехотной дивизии сообщило в штаб 6-й армии, что вследствие продолжительных боев и недостаточного снабжения продовольствием дивизия не в силах больше удерживать свои позиции. С 26 ноября по 22 декабря в 6-й армии было зарегистрировано 56 смертельных случаев, «при которых существенную роль сыграл недостаток питания». К 24 декабря таких случаев было уже 64.

Паулюс и его подчиненные прекрасно осознавали, в какое катастрофическое положение попали их войска. 26 декабря начальник тыла окруженной группировки майор фон Куновски в телеграфном разговоре с полковником Финком, начальником тыла 6-й армии, находившимся за пределами кольца, написал: «Я прошу всеми средствами позаботиться о том, чтобы завтра нам были доставлены самолетами 200 тонн… я в жизни никогда не сидел так глубоко в дерьме».

В период с 1 по 7 января в LI корпусе в сутки на человека выдавался рацион в 281 г брутто при норме в 800. Но в этом корпусе обстановка была сравнительно неплохой. В среднем по 6-й армии выдача хлеба сократилась до 50—100 г. Солдаты на передовой линии получали по 200. Поразительно, но при такой катастрофической нехватке пищи некоторые склады внутри «котла» буквально ломились от продовольствия и в таком виде попали в руки Красной Армии. Этот трагический курьез связан с тем, что к концу декабря из-за острой нехватки топлива полностью остановился грузовой транспорт, а ездовые лошади передохли или были забиты на мясо. Система снабжения внутри «котла» оказалась полностью дезорганизованной, и часто солдаты погибали от голода, не зная, что спасительная еда находится от них буквально в нескольких километрах. Впрочем, в 6-й армии оставалось все меньше людей, способных пешком преодолеть и такое небольшое расстояние.

24 января система снабжения в «котле» полностью развалилась. По свидетельствам очевидцев, в некоторых районах окружения питание улучшилось, поскольку никакого учета распределения продовольствия уже не было. Контейнеры, сбрасываемые с самолетов, разворовывались, а организовать доставку остальных просто не было сил. Командование предпринимало против мародеров самые драконовские меры. В последние недели существования «котла» полевой жандармерией были расстреляны десятки солдат и унтер-офицеров, но большинству обезумевших от голода окруженцев было уже все равно. В те же дни в других районах «котла» солдаты получали 38 г хлеба, а банка шоколада «Кола» (несколько круглых плиток тонизирующего шоколада величиной с ладонь) делилась на 23 человека.

С 28 января питание организованно выдавалось только солдатам на передовой. В последние дни существования котла большинство больных и раненых, которых уже в декабре было около 20 ООО, в соответствии с приказом Паулюса вообще не получали никакой пищи. Даже с учетом того, что значительное количество раненых успели вывезти на самолетах, штаб 6-й армии, который не контролировал ситуацию, считал, что на 26 января их было 30–40 тысяч. Ходячие раненые и больные толпами бродили в поисках съестного по всей территории сжимающегося котла, заражая еще не больных солдат.

По неподтвержденным данным, в 20-х числах января были замечены случаи каннибализма.

В январе сильно похолодало. В течение месяца температура ночью колебалась от минус 14 до 23 градусов мороза. 25–26 января, когда началась агония армии Паулюса, столбики термометров опустились до минус 22. Средняя дневная температура в январе колебалась от нуля до пяти градусов мороза. При этом сталинградскую степь постоянно продувал резкий и сырой холодный ветер. В результате к голоду присоединился еще один «тихий убийца».

Конечно, германское командование учло уроки зимы 1941/42 гг. Для Вермахта были разработаны теплые ватные комплекты, меховые шапки-ушанки и масса приспособлений для обогрева блиндажей. Часть этого богатства попало в 6-ю армию, однако всем солдатам теплой одежды не хватило. Впрочем, по мере вымирания обитателей «котла» достать одежду становилось все проще и проще, поскольку трупам она уже не нужна. Фактически к моменту капитуляции Паулюса потребности окруженных в теплой одежде были удовлетворены, причем многократно.

Холод и сырость делали свое дело. Обморожения и отморожения, обострение хронических заболеваний, проблемы иммунной системы, пневмония, заболевания почек, фурункулез, экзема – вот лишь небольшой список болезней, которые несет человеку постоянное переохлаждение. Особенно тяжко на холоде приходилось раненым солдатам. Даже не очень значительная царапина могла обернуться гангреной. Ужас состоял в том, что солдаты, получившие даже ранения средней степени тяжести, подлежали немедленной эвакуации в тыл. Исходная концепция «Медицины блицкрига» не предполагала, что Вермахт будет попадать в котлы, из которых невозможно вывезти раненых, и исключала из системы эвакуации батальонные и полковые медпункты. На передовой, в войсках, были только средства первой помощи и почти не было квалифицированных хирургов. Таким образом, раненые были обречены на смерть.

Еще в конце сентября появились вши. Возможно, солдаты заразились от местных жителей или когда пользовались чужими вещами. Поразительно, но немцы, уровень медицины которых значительно превосходил советский, так и не смогли победить вшей. Дело в том, что они использовали против паразитов химические порошки, в то время как в Красной Армии, имевшей печальный опыт Гражданской войны, главным средством борьбы против насекомых была обработка одежды паром, стрижка «под ноль» и баня. Кроме того, апатия, в которую постепенно впадали немецкие солдаты, не способствует соблюдению элементарных правил личной гигиены. Именно поэтому уже с октября 6-я армия обовшивела. В один из дней поздней осени с двенадцати военнопленных в военно-полевом госпитале было снято 1,5 кг вшей. Таким образом, при среднем весе вши – 0,1 мг с одного раненого снимали до 130 000 особей!

Единичная смертность от сыпного тифа и прочих инфекционных заболеваний наблюдалась в группировке Паулюса еще до окружения. В последние недели существования «котла» больные сбредались в Сталинград, который постепенно превратился в настоящий тифозный очаг.Еще до начала контрнаступления под Сталинградом советское командование из показаний военнопленных и донесений разведки представляло себе в общем, что происходит в армии Паулюса, но никто не мог ожидать, насколько плохо обстоят там дела.

Начиная с 19 ноября приток пленных резко возрос. Оказалось, что многие из них находятся в достаточно истощенном состоянии, завшивлены и страдают от переохлаждения. Через несколько недель нарком внутренних дел Лаврентий Берия, обеспокоенный высокой смертностью среди пленных, приказал своим подчиненным разобраться в ее причинах.

2 января 1943 г. был издан приказ наркома обороны № 001. Он был подписан заместителем наркома, начальником интендантской службы РККА генерал-полковником интендантской службы A.B. Хрулевым.

«Немедленно проверить обеспеченность приемных пунктов НКВД и лагерей-распределителей продуктами питания, создать необходимые запасы на пунктах и в лагерях-распределителях для бесперебойного питания военнопленных.

Обязать командиров частей питать военнопленных в пути до передачи их в приемные пункты НКВД по нормам, утвержденным Постановлением СНК СССР № 18747874с. Колоннам военнопленных придавать походные кухни из трофейного имущества и необходимый транспорт для перевозки продуктов.

В соответствии с положением о военнопленных, утвержденным Постановлением СНК СССР № 17987800с от 1 июля 1941 г., своевременно оказывать все виды медицинской помощи раненым и больным военнопленным.

Категорически запретить направление в общем порядке раненых, больных, обмороженных и резко истощенных военнопленных и передачу их в приемные пункты НКВД. Эти группы военнопленных госпитализировать с последующей эвакуацией в тыловые спец-госпитали, довольствуя их по нормам, установленным для больных военнопленных.

Во избежание длительных пеших переходов максимально приблизить пункты погрузки военнопленных к местам их концентрации. Через каждые 25–30 километров пешего перехода устраивать привалы-ночевки, организовывать выдачу военнопленным горячей пищи, кипятка и предоставлять возможность обогрева.

Оставлять у военнопленных одежду, обувь, белье, постельные принадлежности и посуду. В случае отсутствия у военнопленных теплой одежды, обуви и индивидуальной посуды обязательно выдавать недостающее из трофейного имущества, а также из вещей убитых и умерших солдат и офицеров противника».

Только в плен с 10 января по 22 февраля 1943 г. попали 91 545 немцев (в том числе 24 генерала и около 2500 офицеров), а были еще и десятки тысяч погибших. Состояние пленных было ужасным. Больше 500 человек находились без сознания, у 70% была дистрофия, практически все страдали от авитаминоза и находились в состоянии крайнего физического и психического истощения. Были широко распространены воспаление легких, туберкулез, болезни сердца и почек. Почти 60% имели обморожения 2-й и 3-й степени с осложнениями в виде гангрены и общего заражения крови. 10% находились настолько в безнадежном состоянии, что уже не было никакой возможности их спасти.

Некоторые современные исследователи сравнивают вывод военнопленных из Сталинграда с «маршами смерти» в Юго-Восточной Азии, в ходе которых от рук японцев погибли тысячи американских и британских военнопленных. В случае со Сталинградом конвоям приходилось иметь дело с людьми, значительная часть которых фактически находилась при смерти. Военный врач Отто Рюле в своей книге «Исцеление в Елабуге» рассказывает о том, что всех упавших немецких солдат пересаживали на сани и везли до лагеря. При этом Штейдле подчеркивает корректное поведение конвоя и тот факт, что солдаты выстрелами в воздух отгоняли гражданских, которые пытались подойти к колонне.

К 21 февраля медицинскую помощь получили уже 8696 военнопленных, из которых 2775 были обморожены, а 1969 нуждались в хирургических операциях в связи с ранениями или болезнями. Несмотря на это, люди продолжали умирать.

Повальная смертность среди военнопленных серьезно обеспокоила руководство СССР. В марте была сформирована совместная комиссия Наркомздрава, НКО, НКВД и Исполкома союза Обществ Красного Креста и Красного Полумесяца. В общих выводах комиссии говорилось, что многие военнопленные прибыли в лагеря с заболеваниями, имевшими необратимый характер.

Как бы то ни было, к 10 мая 1943 27 078 человек умерли. Судя по тому, что после войны в Германию вернулось не больше 6000 человек, плененных под Сталинградом, среди которых было много офицеров, чье пребывание в плену проходило в относительно комфортных условиях, можно предположить, что большинство «сталинградцев», захваченных Красной Армией, не пережило 1943 г.

Всего за период с 1941 по 1949 г. в СССР от различных причин умерло или погибло больше 580 тысяч военнопленных разных национальностей – 15% от общего числа взятых в плен. Для сравнения, потери советских военнопленных составили 57%.

Если же говорить о главной причине смерти сталинградских пленных, то она очевидна – это отказ Паулюса от подписания капитуляции 8 января. Нет сомнений, что и в этом случае многие немецкие солдаты не выжили, однако большинству удалось бы спастись. Собственно, если бы значительная часть плененных немецких генералов и офицеров не увидели, с каким равнодушием относится к их судьбам собственное командование, а потом не ощутили на себе самоотверженность, с которой простые советские люди сражались за их здоровье, вряд ли они стали бы участвовать в создании комитета «Свободная Германия».

Григорий Пернавский

@темы: 1943, Сталинградская битва, НКВД, Города-герои, ОСТОРОЖНО - Ф А Л Ь С И Ф И К А Ц И Я !!!, Подвиг военных медиков

---

Охотник за охотниками

[TrashTank]

Василий Фёдорович Голубев (16 ноября 1912 - 17 апреля 2001). Герой Советского Союза (1942), генерал-лейтенант авиации (1966), кандидат военных наук, старший преподаватель Военной академии Генерального штаба (1971), автор 11 книг. За время Великой Отечественной войны совершил 589 боевых вылетов и сбил 39 вражеских самолётов лично и 12 в группе.

Командир 3 эскадрильи 4 ГИАП старший лейтенант Василий Голубев по праву считался "истребителем истребителей". Участвуя в воздушных боях с первого дня войны, он уничтожил к 12 марта 1942 года восемь "мессершмиттов" и два финских истребителя Хоук-75.

Изучив привычки и методы немецких пилотов, Голубев начиная с середины февраля 1942 года постоянно возвращался с боевых заданий, отстав от основной группы и имитируя органами управления полет, выполняемый тяжелораненым летчиком.

12 марта это сработало. Приближаясь к своему аэродрому Выстав (на полуострове Зеленец восточнее Ленинграда) Голубев заметил сзади, чуть ниже облаков, две черные точки. Вскоре он смог различить дымный выхлоп форсированных моторов: "охотники" обнаружили "беззащитного противника" и начали преследование на повышенной скорости.

Когда "мессершмитты" приблизились на дистанцию около 1000 метров, Голубев резко развернул свой И-16 навстречу немецким истребителям. Ситуация изменилась мгновенно, и унтер-офицер Хейнц Бартлинг (67 побед), летевший впереди и ниже ведомого, даже не успел понять, что из "охотника" превратился в "дичь".

Его истребитель, расстрелянный на встречном курсе огнем крупнокалиберного пулемета, вспыхнул и упал на взлетно-посадочную полосу аэродрома Выстав.

Лейтенант Херман Лейште (29 побед) осознал безнадежность положения и попробовал оторваться на вертикальной горке, используя высокую скорость "мессершмитта". Однако Голубев, довернув И-16 влево, залпом реактивных снарядов РС-82 повредил немецкий истребитель.

"Мессершмитт" потерял скорость и возможность маневра и совершил вынужденную посадку на границе летного поля. Лейтенант Лейште, раненный осколками, скончался через несколько минут после приземления.

16 мая комэск 4 ГИАП старший лейтенант Голубев во главе пятерки И-16 провел тяжелейший бой над "Дорогой Жизни", в котором с немецкой стороны участвовали 81 бомбардировщик и истребитель.

"Если бы мы сбивали все самолеты противника, попадавшие в прицел, — рассказывал Василий Федорович, — боекомплекта не хватило бы и на три минуты. Однако нашей задачей было прикрытие караванов, а не уничтожение "мессершмиттов" и "юнкерсов", поэтому мы разгоняли вражеские группы, имитируя таран".

И все же в этом бою комэск сбил немецкий истребитель и бомбардировщик. Hа аэродром Гатчина не вернулся обер-лейтенант Хакон фон Бюлов (61 победа). За смелые и инициативные действия все пять летчиков получили правительственные награды, а старший лейтенант Голубев был удостоен звания Героя Советского Союза.

9 января 1943 года старший лейтенант Голубев, возглавлявший четвeрку И-16 тип 29 из состава 4 ГИАП, атаковал в районе Ладожского озера истребитель незнакомой конфигурации, окрашенный в белый камуфляжный цвет и уничтожил его. Второй истребитель, поврежденный ведомыми Голубева, скрылся в облачности и был потерян.

Тем не менее, JG 54 "Grun-herz" лишилась двух "фокке-вульфов", превосходивших "мессершмитты" по многим показателям, и двух асов: в Гатчину не вернулись фельдфебель Альфред Деттке (33 победы) и фельдфебель Йозеф Брехтль (27 побед), который при посадке на фюзеляж, разбился северо-восточнее Мги.

19 января с новыми немецкими истребителями встретились товарищи Голубева по 61-й бригаде ВВС КБФ из 3 ГИАП. В течение 15 минут старший лейтенант Каберов на ЛаГГ-3 в одиночку отбивал атаки звена Fw-190 и выстоял. Подоспевшие на помощь капитан Цапов и сержант Шилков один "фокке-вульф" уничтожили, причем обер-лейтенант Вальтер Мейер (58 побед), совершавший на Fw-190А-4 первый боевой вылет, погиб. Оставшись втроем, пилоты "Grun-herz" решили не искушать судьбу и вышли из боя.

21 февраля под Демьянском закончил войну командир II Группы майор Ханс Ханн (108 побед), оказавшийся в числе трeх лeтчиков, чьи Bf-109G-6 были сбиты в бою с "яками" из 485 ИАП. За поединком лейтенанта Гражданинова с немецким асом наблюдал командующий 6 Воздушной Армии генерал Полынин.

Майор Ханн спасся на парашюте, попал в плен и в Германию вернулся только в 1950 году. В том же бою погибли оберфельдфебель Герхард Беютин (60 побед) и унтерофицер Артур Гартнер (27 побед).
16 марта для сопровождения корректировщика Hs-126 в район Мги был направлен всего один "фокке-вульф". Хауптман Филипп понадеялся на опыт своего подчиненного, а унтер-офицер Хейнц Hиколейт (19 побед), находясь в зоне действия советских истребителей, плохо наблюдал за воздушным пространством.

Уничтожение "хеншеля" было поручено организовать замкомполка 4 ГИАП капитану Голубеву. Гвардейцы, незадолго до того освоившие новый истребитель Ла-5, совершали первые вылеты после возвращения на фронт и постоянно рвались в бой. Для выполнения задачи капитан Голубев направил пару истребителей.

Обойдя противника с северо-запада, советские летчики с одного захода подожгли и "хеншель", и "фокке-вульф", причем их противники даже не видели нападавших. Вылет, в котором старший лейтенант Дмитриев и лейтенант Столярский одержали по победе, занял всего 11 минут.

13 апреля капитан Голубев одержал свои вторую и третью победы на новом истребителе Ла-5 в паре с ведомым - начальником штаба 61-й бригады ВВС КБФ полковником Катковым. Севернее поселка Беззаботный балтийцы обнаружили две группы Fw-190, маневрировавшие выше и в стороне.

Набрав высоту, капитан Голубев атаковал звено противника сзади и с дистанции 400 метров открыл огонь. Один истребитель был поврежден и начал отворот с креном влево, подставив под стволы Ла-5 всю площадь крыла. Вторая пушечная очередь добила "фокке-вульф".

Командир 2 штаффеля обер-лейтенант граф Зигфрид Матушка (29 побед) не сумел покинуть штопорящий истребитель, который упал на минное поле и взорвался. Капитан Голубев, продолжая бой, уничтожил еще один истребитель. Унтер-офицер Теодор Вольфан (17 побед) выбросился с парашютом и попал в плен.

6 марта 1944 года над Финским заливом командир 4 ГИАП майор Голубев провел показательный бой с асом из JG 54.

"Hадо сказать, — вспоминал Василий Федорович, — что в 1944 году немецкие летчики старались избегать боев с нами, атаковали только при численном превосходстве, да и то неохотно. При малейшей угрозе с нашей стороны, они делали переворот через крыло и удирали, дымя форсированными моторами. Поскольку мы прикрывали суда Балтийского Флота от бомбардировщиков, гоняться за "фокке-вульфами" не собирались. Однако 6 марта немец из боя не вышел, действовал грамотно и напористо".

Hа глазах своих летчиков, майор Голубев прижал противника к самой воде, вынудив сначала потерять скорость, а затем без скорости уходить на вертикаль. Догнав "фокке-вульф" на горке, майор Голубев сбил его.

Обер-лейтенант Герхард Лооз (92 победы) выбросился с парашютом и был пленен экипажем минного тральщика.

Отрывок из статьи В. Димыча "Весёлая охота на востоке Европы" ("Авиация и космонавтика", №1, 1999)

Вот как-то так. "Мессершмит" против И-16 лоб в лоб - это "безвыходная ситуация". Три "фокке-вульфа" против трех ЛАГГ-3 - это "не будем искушать судьбу". Это всё, что нужно знать о фашистских асах.

@темы: Блокада Ленинграда, Там всегда было место подвигу, Воспоминания Ветеранов, Сталинские соколы, история в лицах

---

[Десса]

22 декабря 1918 г. родился Мехти Ганифа оглы Гусейн-Заде (до 1954 в Югославии известен как Михайло) - лейтенант Красной Армии (1942), участник движения Сопротивления в Югославии и Северной Италии.



Родился в Баку в семье рабочего. Азербайджанец. В 1932 году поступил в Азербайджанскую художественную школу и успешно закончил ее. В 1937 году Мехти стал студентом Ленинградского института иностранных языков. А в 1940 году, возвратившись в Баку, он продолжал свое образование в Азербайджанском педагогическом институте имени В.И. Ленина. В РККА с 1941. Окончил Тбилисское военное пехотное училище в 1942.

В Великой Отечественной войне с июля 1942, командиром миномётного взвода участвовал в боях под Сталинградом. В августе 1942 под городом Калач, тяжело раненный, попал в плен. Был в лагерях военнопленных в Италии, Югославии. В концлагере в Югославии Гусейн-Заде создал подпольную антифашистскую организацию, сыгравшую большую роль в подготовке побега военнопленных. В начале 1944 с группой товарищей бежал из лагеря в Италии и присоединился к югославским партизанам, действовавшим в Словенском Приморье Адриатики.

Множество боевых эпизодов из жизни мужественного партизана-азербайджанца говорили о его необычной храбрости, ловкости, находчивости. Мехти (Михайло) хорошо владел несколькими языками, знал саперное дело, отлично водил автомашину.

Особый отряд разведчиков-диверсантов во главе с Михайло наводил ужас и страх на врага. Мехти Гусейн-заде то в форме немецкого офицера, то в одежде бедного крестьянина появлялся в городах и селах Адриатики, собирал разведывательные данные, необходимые партизанам, организовывал диверсии, где и чем только мог вредил фашистам.


Однажды Гусейн-заде организовал взрыв здания кинотеатра, в котором находились гитлеровские солдаты и офицеры. 80 фашистов было убито, 110 тяжело ранено. Несколько позже отряд Мехти взорвал в Триесте столовую гитлеровцев. В результате этой диверсии много фашистов было убито и ранено.

Однажды, в летний день 1944 года, отважный партизан пробрался к большому фашистскому бензоскладу в пригороде Гориции. Миной замедленного действия он взорвал этот склад. Спустя три недели, неподалеку было подожжено и второе хранилище горючего.

Мехти вместе со своим отрядом разведчиков-диверсантов взрывал мосты, уничтожал склады, автомашины противника, истреблял гитлеровцев и их пособников, вырывал из фашистского плена местных патриотов и советских военнопленных.

В городе Удина (Северная Италия) немцы посадили в тюрьму 700 человек—местных патриотов и советских военнопленных. Арестованных ждала верная смерть. Штаб партизанского отряда решил освободить невольников. Эта рискованная и смелая операция была поручена Мехти. Надей форму немецкого офицера, он с небольшой группой партизан проник в тюрьму, обезоружил охрану и освободил всех арестованных, среди которых было 147 советских воинов, попавших в плен.

На следующий день фашистское радио передало, что якобы на тюрьму напала трехтысячная партизанская дивизия...

Кроме того, в ходе одной из акций Михайло проник в банк, где захватил, а затем доставил в партизанский штаб, миллион итальянских лир.

Смелым и дерзким был налет героя-разведчика на немецкий аэродром, куда он проник также под видом гитлеровского офицера технической службы. Ему удалось с помощью мин замедленного действия взорвать несколько самолетов.

Всех подвигов, совершенных Мехти, не перечесть. В конце 1944 года он совершил одну из самых смелых своих операций.

...К офицерскому казино, где кутили фашисты, подъехала машина. Из нее с чемоданом в руке вышел в форме капитана гитлеровской армии Гусейн-заде. Он появился в зале. Приветствуя подвыпившую компанию, Мехти подсел к столу, поставил у стенки принесенный чемодан. Спустя некоторое время, мнимый офицер покинул это заведение. Уже па пути в горы Мехти вместе со своим словенским товарищем услышал взрыв. И в этот раз было убито и ранено много фашистских офицеров. Озверевшие фашисты установили за голову Мехти вознаграждение в сумме 400 тысяч лир. Но отважный партизан был неуловим. За короткий срок он совершил еще несколько дерзких диверсий. Так, однажды он проник в банк, захватил и доставил в партизанский штаб миллион итальянских лир.

16 ноября 1944 года Гусейн-заде отправился на выполнение очередного боевого задания. Он должен был взорвать немецкий склад боеприпасов. Успешно выполнив это задание, Мехти возвращался в штаб корпуса. В селе Витовлье он наткнулся на фашистскую засаду. Герой отстреливался, пока не кончились патроны. Последнюю пулю он пустил себе в сердце.

Его тело было погребено местными жители, затем перезахоронено на кладбище местечка Чеповани. На его могиле установлен камень с надписью: «Спи, наш любимый Мехти, герой азербайджанского народа. Твой живой подвиг во имя свободы навсегда останется в сердцах твоих друзей»

"В 1952 году в Москву на ХIХ съезд Коммунистической партии Советского Союза съехались гости с многих стран мира. Здесь же был и генеральный секретарь Компартии Италии Пальмиро Тольятти. Во время встречи с товарищем Сталиным П.Тольятти рассказал ему о подвиге, совершенном парнем из Закавказья. В это время находящийся рядом член Политбюро Баграмян (он был членом ЦК. - Авт.) воскликнул: "С Закавказья, говорите… Михайло … Должно быть, он армянин!" - "Нет, вы ошибаетесь, - ответил П.Тольятти. - Он из Баку, Азербайджанец!" И.В.Сталин вызвал к себе М.Багирова и дал ему задание разузнать все об этом партизане. И вот спустя 13 лет после своей гибели Мехти Ганифа оглу Гусейнзаде наконец-то был удостоен звания Героя Советского Союза".

Звание Героя Советского Союза Мехти Гусейн-заде посмертно присвоено 11 апреля 1957 года.
Награжден орденом Ленина. Похоронен в местечке Чепован (западнее города Любляна, Югославия). В Баку установлен памятник Герою. Его именем названы средняя школа, пароход, улицы в городах Азербайджана.
Ему посвящена повесть азербайджанских писателей И.Касумова и Г.М.Сеидбеили «На дальних берегах» (1954), по которой поставлен одноименный фильм (1959).

@темы: Великая победа, Их руками ковалась Победа

---

[ц-АМФ]

@темы: Врага нужно знать в лицо, Звериный оскал фашизма

---

[ц-АМФ]

@темы: Ад немецкой оккупации, Звериный оскал фашизма